Костры Фламандии

Только эта бесшабашность их, возможно, и удерживала испанцев от продолжения стрельбы. Свесившись с балконов и окон, совершенно позабыв об опасности, они показывали на Вараксу шпагами и руками, что-то выкрикивали и смеялись.

– Я желаю знать, какие условия сдачи в плен! – на ломаном французском прокричал офицер, протиснувшись к перилам центрального балкона. – Кто старший вашего отряда?! Мне нужны условия!

– Что он там кричит?! – осмотрелся сотник Гуран, пытаясь найти кого-то, кто сумел бы перевести.

– Так ведь оставить вина требует, душа его пересохшая, – предположил самый смышленый из казаков.

– Ну и наглость же! – сразу же возмутились остальные в несколько голосов. – А какого ж дьявола нужно было в бочку сдуру палить?!

– Да не об этом он просит, нищета! Интересуется, каковы условия сдачи! – объявился на той стороне площади советник Корецкий. Он подошел незаметно, через сад, и теперь стоял у калитки, словно хозяин, пытающийся выяснить, что, собственно, происходит у границ его усадьбы.

– Какие еще условия?! Условия ему! – возмутился Гуран. – Бросай мушкеты-арбалеты и выходи! Душа с вечера горит. Да остановись же ты! – вырвал он все-таки бочку из рук Вараксы. – Допался, как до материнской титьки! – и, развернув бочку, аккуратно установил ее так, чтобы пробитая часть находилась вверху. – Перекрестись! – тотчас же ударил по чьей-то руке, дрожаще потянувшейся к «пречистому роднику». И вместе с остальными уставился на испанцев.

Испанцы – на них. Бессловесные переговоры их явно затягивались.

– Ты смотри, слуги иродовы: их и бочкой с вином не выманишь, – удивленно и самодовольно икал Варакса.

– Эй, там, в доме, я – старший офицер! – решил Корецкий, что самое время заявить о своем чине. И начал осторожно приближаться к лагерю осажденных. – Готов принять сдачу всех находящихся в здании! – добавил он таким горделивым тоном, словно речь шла о гарнизоне крепости.

Прошло еще две-три минуты. Наконец, изрешеченная пулями дверь дома открылась и из нее, виновато осмотрев площадь, вышел рослый, худощавый офицер со шпагой в руке, к концу которой был привязан белый платочек. Немного поколебавшись, он направился в сторону Корецкого, но Гуран великодушно достал из переброшенной через плечо сумки походную деревянную кружку, по-христиански щедро налил в нее вина и пошел наперерез испанцу.

Офицер остановился и растерянно взглянул сначала на Корецкого, потом на Гурана.

– Да брось ты эту железку! – прогремел своим могучим басом сотник. – Бери вино! Повоевали, и будет!

Корецкий с ненавистью посмотрел на Гурана.

– Принимать здесь капитуляцию буду я! – разгневанно крикнул он. – Кто давал право спаивать пленных?!

– Не ты их брал в плен, – спокойно ответил сотник. – Не тебе и командовать. А испанцы, по всему видать, наши хлопцы.

Тем временем офицер твердо направился к Гурану. Ему показалось, что под покровительством этого воина в невиданном доселе одеянии его солдаты будут чувствовать себя надежнее. Тем более что именно этот человек, по его мнению, был старшим над всем тем странным, невесть откуда прибывшим войском, которое осаждало занятый его пехотинцами дом.

– Быдло! – прорычал Корецкий, презрительно окинув взглядом сотника.

Но конфликтовать не стал. До поры до времени решил воздержаться от каких-либо ссор и стычек с Сирко, Гяуром и их казаками. До поры до времени…

«Месть не терпит угроз. Настоящая месть всегда неожиданна, как удар небесного бича». – Эти, когда-то давно услышанные от одного разбойника слова, воспринимались Корецким, как девиз на родовом гербе.

Еще через несколько минут под дверью здания появилась небольшая куча клинков, кинжалов, мушкетов и пистолей. А казаки и испанцы, смешавшись, чокались кружками, фляжками и даже непонятно откуда появившимися кубками, похлопывая при этом друг друга по плечу и всячески пытаясь объясниться.

– А что, хлопцы, – положил Гуран свою могучую руку на плечо испанского офицера, – выпьем, чтобы дома не тужили?

– И чтобы врагам нашим было горько! – поддержали его казаки.

19

Проскрипев зубами, Корецкий отошел подальше от гурьбы и еще какое-то время с презрением наблюдал за тем, что происходило у ратуши. Ему представлялась прекрасная возможность принять сдачу в плен гарнизона дома, возможность отличиться. Но, похоже, он этот шанс упустил.

Покидая площадь, советник на несколько минут задержался возле небольшой группы горожан, которые с нескрываемым любопытством и без какого-либо страха рассматривали проходящих мимо них казаков. Некоторые даже улыбались им.

– Господи, – крестилась пышноволосая женщина, прижимавшая к груди сверток, в котором, очевидно, было собрано все самое ценное, что нашлось у нее в доме. – Что ж это за войско такое? Откуда оно взялось? Отродясь никто не видел в наших краях людей в таких одеяниях.

– Почему же турки тоже так одеты, – с видом знатока объяснял ей сгорбленный морщинистый старичок, посасывающий угасшую трубку. – Такие же шаровары. Чубов, правда, нет.