Костры Фламандии

– Вот они. Посмотри, как держатся в седлах. Неужто и впрямь чувствуют себя полководцами-победителями? Не хватает белых коней и триумфальной арки.

– Молитесь, господин майор?

– Что?! – взъяренно переспросил Корецкий.

– Молитесь, спрашиваю? – таких категорий, как деликатность, для Архангела не существовало. В своих вопросах он всегда оставался непосредственным и наивным, словно ребенок, но при этом грубым и безжалостным, как садист.

– Над твоей могилой помолюсь. Туда смотри. Вот они.

– Кто, Сирко и Гяур? Так что на них смотреть? Успел уже, насмотрелся.

– Вот именно.

Притаившись недалеко от ограды, за двумя толстыми сросшимися соснами, Корецкий и Архангел несколько секунд внимательно наблюдали, как оба полковника, в сопровождении Гурана и еще трех казаков, медленно двигались вдоль парка.

– Следи, следи за ним! – негодовал майор.

– За Сирко?

– Сейчас он наверняка подастся на центральную площадь города.

– И что тогда?

– На центральную площадь, говорю, к ратуше. Хочет почувствовать себя хозяином.

– Ну и?..

– В город вот-вот войдут французы. Сирко еще утром послал мушкетеров-гонцов, чтобы сообщили принцу де Конде о победе. В крепости еще шли бои, а гонцы уже мчались к главнокомандующему с трогательной вестью.

– Ну и?.. – мрачно тянул Архангел, никак иначе не реагируя на злые словеса советника.

– А раз послал, значит, принц вот-вот войдет в город. Вместе с ним – и газетчики. И тогда Франция узнает, что казаки с первого ночного штурма, безо всякой подготовки, овладели Дюнкерком, которым французы пытались овладеть уже пять раз. Они и в самом деле пять раз штурмовали, чтобы, в конце концов, откатиться от города, потеряв всякую надежду войти в него.

– Ну?

– Да не мычи ты, не мычи! – ухватил майор Архангела за ворот кителя. И, притянув к себе, ткнул пистолетом в подбородок. – Что ты «нукаешь», словно не знаешь, зачем тебя привезли сюда и за что платят?

– Ну, знаю, и что?

– А то, что выехать навстречу французам во главе войска казаков – подданных польской короны, должен я, полковник Корецкий.

– Полковник, – без какой-либо интонации повторил Архангел, однако Корецкому все же показалось, что в голосе Архангела проскользнула скрытая издевка.

– Вот именно, полковник! – в ярости добавил он, и тотчас же закрыл ладонью рот Архангела.

Казаки как раз поравнялись с ними. Любой звук, изданный этим кретином, мог бы теперь выдать их.

– Так ведь я что: полковник, так полковник, – согласился Архангел, как только наемники удалились.

– С того момента как Сирко отправится к Богу на исповедь, я становлюсь полковником, командиром казачьего корпуса. Понял? На это имеется грамота за подписью самого коронного гетмана, – похлопал себя Корецкий по груди, где под кителем должна быть спрятана та самая грамота.

– Ну? – вновь мрачно мычал-подбадривал его Архангел. И Корецкий снова не выдержал, схватил его за ворот.

– А вот отправить его на исповедь должен ты. Неужели неясно? Ведь условились-то мы еще в Варшаве. И только попробуй не сделать этого.

– «Отправить» его, это что? Это тьфу! Я их сотни отправил туда, – поднял Архангел глаза к небу, даже не пытаясь вырваться из рук будущего полковника. – Но что дальше?

Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга.

– Дальше? Дальше я становлюсь полковником во славе победы над испанским гарнизоном Дюнкерка. А ты получаешь чин лейтенанта. За отвагу при штурме. Понял?!

– Уже немного понятнее.

– Так что, говорю тебе, выигрыш твой не только в злотых, но и в чине, который может изменить всю твою жизнь. Что ты так смотришь на меня?!

– Так ведь казаки могут не признать вас, – только теперь отбил его руку Архангел. И сразу же отвел от подбородка ствол пистолета.

– Почуют добычу – признают. При Сирко они вошли в город голодранцами и выйдут ими. Но как только ты уберешь Сирко, еще до прихода французов я отдам город победителям на разграбление. Трое суток— на волю победителей, как принято во всей Европе.

– В Европе – да. У нас, в азиатских землях, захватив город, грабят его годами. Мне-то что до этих ваших забав?

– А то, что ты получишь чин лейтенанта, свои злотые за работу и все остальное, что сможешь раздобыть.

– Значит, чин лейтенанта – это уже точно?

– И все, что сумеешь раздобыть в этом проклятом городе.

– После чего вы сразу же поможете мне вернуться в Варшаву?

– Помогу, – пообещал Корецкий, немного замешкавшись.

Скорое отправление Архангела вовсе не входило в его планы. Наемный убийца еще мог понадобиться здесь, притом не раз. По крайней мере, до тех пор, пока казачьи полки, или, вернее, то, что от них останется, не вернутся в Украину.

– Так что, будешь продолжать «нукать»?

– Зачем? Так, попросту, по-дворянски, мол, и чин тебе будет, и злотые, и всякое золотишко-барахлишко – и начали бы отпевание Сирко. А то все по-латыни да по-латыни. Премудрости мне ни к чему.

22

Сирко остановился в особняке господина де Жерона. Известный во всей округе врач, которого испанцы не решились трогать из уважения к его славе, а также потому, что его услугами пользовались многие офицеры, оказался яростным патриотом Франции.