Костры партизанские. Книга 2

— Итак, все наши искренне радуются, что только за последний месяц в бригаду пришло много новеньких. Рота Каргина, например, увеличилась почти вдвое.

Сказал это и замолчал, давая возможность задать вопрос или бросить реплику. Но Николай Павлович промолчал, желая, чтобы тот сам высказал главное, то самое, что привело его сюда в столь неурочный час. И действительно, выждав немного, Александр Кузьмич продолжил:

— Случившееся одни объясняют счастьем: мол, здорово повезло Каргину. А другие говорят, что так и должно быть: народ созрел для партизанской борьбы, не к Каргину — так к кому-то другому обязательно примкнули бы эти люди.

— Сами, лежа на печи, только помидоры дозревают, — буркнул Николай Павлович.

— А я согласен и с теми, и с другими, но с существенным уточнением, — загорячился Александр Кузьмич. — Действительно, Каргину повезло, в том смысле повезло, что именно он обнаружил вагон со столь неожиданным грузом. Правильно и то, что народ, оказавшийся на территории, временно оккупированной врагом, созрел для активной партизанской борьбы с захватчиками. Бесспорно и то, что эти парни, если бы судьба не перекрыла им все тропочки, влились бы в какой-нибудь партизанский отряд. Может быть, сначала организовали бы и свой, а потом влились.

— Иными словами, ты считаешь, что я как комиссар бригады должен растолковать всем, почему эти парни — да и многие тысячи других — созрели для этого шага? — перебил его Николай Павлович.

— Разве это не твоя прямая партийная обязанность? — глянул на него Александр Кузьмич. — Я, например, искренне верю, я глубоко убежден, что народ не просто так взял вдруг да и «созрел для партизанской борьбы». Я глубоко убежден, что в этом ему здорово помогло все то, что уже сделано и делается партией и правительством. Помнишь передовую «Правды»? Там было прямо сказано, что мы не рассчитываем на легкую победу, что победа над фашизмом будет трудной и потребует от нас много жертв. Уже на второй день войны партия откровенно предупредила весь наш народ о том, что борьба с гитлеровцами будет долгой и трудной. Короче говоря, эта статья в «Правде» была первой нотой настройки наших людей на определенный и нужный лад.

Николай Павлович теперь уже окончательно понял, чего от него хотел добиться Александр Кузьмич, даже попытался вклиниться в разговор, но командир бригады предостерегающе и просяще приподнял руку — он продолжал развивать свою мысль. Волнуясь чуть больше, чем это требовалось сейчас, он вспомнил и о том, что уже 29 июня 1941 года СНК СССР и ЦК партии приняли специальную директиву — развернутую программу перестройки всей жизни и деятельности народов страны на военный лад, превращения Советского Союза в единый боевой лагерь. Даже зачитал:

«…В занятых врагом районах создавать партизанские отряды и диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога складов и т. д. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия».

Зачитал эти строки, бережно сложил листок, спрятал его во внутренний карман пиджака и лишь после этого испытующе посмотрел на Николая Павловича. И тот сказал, словно приняв эстафету:

— Конечно, не все советские люди, оказавшиеся во вражеском тылу, знали и знают об этой директиве. Взять, к примеру, того же Каргина с товарищами. Они слыхом не слыхивали о ней, но действовали именно так, как требовалось! Почти полгода не имели связи со своими, не только боевых приказов, но и просто советов не получали, однако делали то, что было нужно! О чем это свидетельствует? О том, что в основу этих документов заложены думы и чаяния всего советского народа. Ты к этому выводу хотел подвести меня? На эту мысль меня наталкиваешь?

Александр Кузьмич будто бы и повинился, но глаза его хитро поблескивали:

— Понимаешь, никак не могу привыкнуть, что теперь я не секретарь райкома партии. Вот и говорю по привычке так, чтобы собеседник меня обязательно понял.

Сказал это и пошел к двери, только у порога остановился, чтобы предложить:

— Может быть, обо всем этом следует побеседовать с коммунистами бригады? Или вообще со всеми бойцами?.. Нет, я не приказываю, я только мысли свои высказываю. Те, которые меня сна и покоя лишили.