Костры Сентегира

— Видишь ли, тот же чёрный стратенский юмор обозначил некую распространённую ситуацию так: «два коротких, один долгий». То есть иногда возникает дилемма: выбрать ли тот путь, на который явно толкают, или другой, от которого напоказ удерживают. Это в условиях дефицита времени. И тогда ты, как правило, хватаешься за любое сомнительное приключение без оттенка показухи. Без необходимости решать сию же минуту. Дающее отсрочку и возможность хорошенько взвесить все «за» и «против». То есть это так тебе кажется, что без всего этого и со всем тем.

— Разве сейчас мы не взвешиваем варианты? Может быть, стоило бы поискать вход на галерею. Или даже ту секретную панельку. И вообще — продолжение подземного хода, который выведет нас за пределы зимы. А потом вернуться за лошадьми и необходимым снаряжением.

— Ученик, иногда ты почти гениален, но гораздо чаще до предела туп. Знаешь, кто были «Взыскующие Горнего Света» и «Предстающие перед Тергами»? Настоящее название Зала — «Зал Суда и Совета».

— И что с того?

— Да ничего. Кроме того, что нас, кажется, поимели… тьфу, посадили на самую верхушку той штуковины, что в просторечии называется «мужским трёхчленом». Как и собирались с самого начала. И, возможно, с прямой подачи Змея.

— И за что Совет будет нас судить?

— Не тебя: меня одну. За превышение власти и отступничество, мой чела.

И Кардинена подняла к его лицу руку без магистерского александрита.

XX

— А как насчёт того, чтобы тихо-мирно удалиться и посмотреть насчет двери? — спросил Сорди. — Если можно вернуться нашим лошадкам, то уйдём в башню, если нет — решим, куда двинуться: сюда или иную лазейку искать в здешних коридорах.

— Всякое лицо потеряем, — чуть комически вздохнула Кардинена. — Это как во сне: в принципе невозможно отыскать то место, откуда вышел.

— Слыхали мы о Гераклите и его учениках, — ответил он.

Вокруг сидящих на плоском камне недвижимо возвышались чудеса подземного царства. Земное пламя мерцало в них, изменяя все формы — свою и их.

— Я не понял, как ты потеряла эту свою защитную регалию, когда на самом деле не уходила в Степь?

— Не потеряла — взяли. Вернее — приняли. По крайней мере, очнулась в этом мире уже без неё. Смысл всей моей игры ещё в том, чтобы не сразу, но вернуть мой александрит. Один из смыслов. Ведь когда ты совершаешь нечто — разве не разумным будет принять на себя ответственность за то, что совершил? Причём ответственность особого рода.

— Я так понял, она у тебя и так была.

— Перед собой. Перед своим личным понятием совести.

— Не делай пауз, не отмалчивайся. Расскажи.

— О, дитятко наладилось командовать… Сделаю зарубку в памяти.

Кардинена, что до того сидела, пригнув голову к коленям, обернулась к нему, глаза блеснули чистым сапфиром. Взор любви, подумал он: в гневе у нее глаза темнеют, отливают лиловым.

— Ладно-хорошо, как говаривал один мой знакомый. Уйти от косых взглядов и уклончивых разговоров после гибели Волка было трусостью. Хотя… возможно, потом расскажу, как это было или хотя бы могло быть в одной из прядей времени. Именно из этой авантюры я извлекла благородного мстителя по имени Фахриддин Стагири Ладо. Стагир, единокровный братец Джена. Второе имя — знак побратимства: помнишь, иногда при этом именами обмениваются?

Я училась быть магистром, параллельно работала на отчима — числилась в наиболее доверенных его референтах, — по обеим этим причинам его ищейки не смели об меня и обтереться, не то что ножку задрать. До поры до времени, возможно. Но… ты понимаешь, что реальной власти у меня не было никакой ни там, ни здесь. Одна консультативная на веки веков. О народном правительстве я нисколько не жалела: строить утопию, реальную или поддельную, — дело по определению гиблое. Но вот в Братстве Зеркала — иначе. Такое было не по мне.

Рассказать тебе, кстати, одно заурядное приключеньице начала легальных времён, чтобы понял? Не уверена, что успею, но попробовать стоит. Иначе можешь не понять, отчего я положила силт между собой и легенами, потребовала рассудить меня с покойником и на ту краткую пору отказалась от неприкосновенности.

— Расскажи, конечно.

— Тогда слушай. Рассказываю я это не впервой, как-то отполировала первый вариант на молодых, подающих надежды кровососах…

В то время была я всего-навсего скороспелый кавалерийский старлейт из офицерского училища. Под началом у меня ходило две трети мусульман, четверть условных католиков, прочий люд именовал себя агностиками. Ну конечно, люди Керта, что влились почти тайком, помнили вольготную жизнь в горах, когда отвечали только перед собой и командиром, и этого командира чтили. Однако таких было немного, и условный рефлекс понемногу начал стираться.

Накануне штурма небольшой сельской крепостцы — ты такие видел -

оказалось, что нашего вселюбимца Ноя Ланки пристукнуло круглой датой. Тридцатник. Ради такого случая он загодя выкопал из земли памятное вино соответствующего срока и возил за собой в обозе. Знаешь, наверное, что на Кавказе отец закапывает бочоночек отборного пития в день, когда у него родился первенец? Важная штука.