Косые тени далекой земли

Рюмон прошел внутрь и закрыл за собой дверь. Аккуратно запер замок и навесил цепочку. Тикако молчала.

Пройдя мимо ниши с вешалкой, затем мимо ванной, он открыл внутреннюю дверь и вошел в комнату. Номер Тикако был на одного, несколько старомодный по стилю, но тихий и уютный. Взглянув на кровать, он понял, что Тикако только что поспешно набросила на нее покрывало.

На девушке был желтый тренировочный свитер и джинсы. Наверняка все это она тоже только что на себя надела.

– Ты спала?

– А ты что думаешь, я в три часа ночи играю в дартс? – В ее голосе было столько же чувства, сколько в штампе: «Товар произведен и сертифицирован в Японии».

Рюмон подошел к окну и сел на диванчик. Тикако тихонько опустилась на кровать. Ее коротко подстриженные волосы были немного взъерошены.

Вдруг сердце Рюмона яростно забилось.

– Я и сам, знаешь, прожил свою жизнь не как святой Конфуций.

В тусклом свете гостиничной лампы ее лицо на мгновение показалось ему будто сделанным из белого фарфора.

Тикако холодно улыбнулась:

– И поэтому ты готов закрыть глаза на то, что было между мной и Кайба Рэндзо?

Рюмон потер рукой шершавый от щетины подбородок.

– Нет, «закрыть глаза» всегда означает презрение. Ты передо мной ни в чем не виновата. Если ты и чувствуешь вину, то не передо мной, а перед собой.

Ее губы еле заметно шевельнулись. В глазах промелькнула боль.

Тикако вдруг сменила тему:

– Ты и правда собрался в Лондон?

Он уже рассказал ей в Толедо о том, что ему удалось выяснить о букинистической лавке «Кортес».

– Разумеется. Я, кстати, только что установил местоположение магазина этого Грина. Обязательно нужно будет съездить.

Вдруг тишину ночи прорезал звонок телефона.

Тикако застыла на месте, будто изваяние.

Рюмон взглянул на стоявший у изголовья кровати телефон. Прозвенел второй звонок, третий…

Тикако сидела совершенно неподвижно, не сводя с Рюмона глаз.

Рюмон встал. Медленно, но без колебаний он подошел к девушке. Взяв Тикако за плечи, он заставил ее встать и, не говоря ни слова, поцеловал.

Она ухватилась за его пиджак, словно хотела оттолкнуть Рюмона, но в следующий момент ее тело обмякло в его руках. Еще немного, и Тикако упала бы на кровать.

Рюмон прижал ее к себе, не давая упасть, и снова нашел ее губы своими.

Тикако разжала зубы, впуская его язык. Он почувствовал тяжесть ее тела в своих руках. Казалось, она сама желала, чтобы он повалил ее на кровать. Но Рюмон не поддался.

Телефон все еще звонил.

Рюмон оторвался от ее губ.

Подтолкнув девушку к телефону, он твердо проговорил:

– Возьми трубку.

Тикако покорно подняла трубку.

– Дигаме,[Алло – примечание автора] – выговорила она, ловя ртом воздух.

Тикако выслушала человека на том конце провода с закрытыми глазами, затем ответила:

– Си, грасиас.

После этого некоторое время ничего не было слышно, затем Тикако снова открыла рот:

– Алло?

И неожиданно сунула трубку Рюмону.

Рюмон на мгновение заколебался, но сразу же взял себя в руки и решительно взял трубку.

Послышался голос:

– Алло? Что случилось? Это я, Кайба. Ты что, не слышишь? Это я. Ты же там, не отпирайся.

– Конечно я здесь, директор. И слышу вас прекрасно.

Голос в трубке замолк.

Затем раздался снова, Кайба Рэндзо неуверенно произнес:

– Это… это ты, что ли, Рюмон?

– Именно я. Рюмон Дзиро, бывший специальный корреспондент информационного агентства Това Цусин, которого вы, господин директор, послали в командировку в Испанию.

Наступила пауза.

– Бывший? Что значит – бывший?

– Это значит – ранее служивший.

– Хватит молоть ерунду. Лучше скажи, какого черта ты у нее там делаешь?

Рюмон взглянул на девушку:

– Пишу прошение об отставке.

Тикако, сжав зубы, замотала головой, как капризный ребенок.

– Прошение об отставке? – загремел Кайба. – Наша фирма не признает прошения об отставке, если оно написано не на надлежащем бланке. И тебе это прекрасно известно.

Рюмон набрал воздуха в легкие.

– Если я скажу, что бланк мне заменит Тикако Кабуки, тогда вам будет понятнее?

На том конце провода воцарилось молчание.

Рюмон тоже умолк и присел на край кровати.

– Ты, значит, все узнал, да? От нее?

– Узнал. Вплоть до того, что и знать не хотел.

На этот раз молчание продолжалось так долго, что Рюмон уже подумал, что связь прервалась.

Наконец Кайба заговорил снова.

– Послушай, у меня были на это серьезные основания. Позволь мне объясниться. – По голосу чувствовалось: он понял, что случилось худшее, и примирился с этим.

– Не нужно оправданий, господин директор. Я не мальчишка – я знаю, что отношения между мужчиной и женщиной одной логикой не объяснишь. Что между вами произошло, меня не касается. И, точно так же, мои с ней отношения НС касаются вас.

– Тебе что, не важно? Что бы между нами ни было?

Рюмин сжал трубку, будто хотел раздавить ее.

– Меня это интересует меньше, чем вошье дерьмо. И вы, и она – взрослые люди. Я тоже хочу, чтобы меня считали взрослым.

Тикако, которая все это время неотступно смотрела на него, быстро отвела глаза.

Кайба засмеялся неуверенным, хриплым смехом:

– Какой ты, однако, великодушный! Или, может быть, немного тронутый?

– Это уж ей решать.

– Дай ей трубку. Я сам у нее спрошу.