Косые тени далекой земли

– Я просто шла мимо, увидела его, лежащего на земле, и вызвала полицию. Никакого преступника я не видела и не хочу, чтобы моя фамилия или фотография появлялись в газетах.

Понсе закивал головой вверх-вниз, как курица.

– Ах, вот ты как, понятно, понятно. Решила притвориться, что ничего не знаешь, так. Ладно-ладно, тогда и я напишу все как хочу, нравится тебе это или нет. Мол, японка, живущая на улице Принсипе, видела убийцу Ибаррагирре. Настрочу все как надо, фотку тисну – и все дела.

Риэ попыталась схватить фотоаппарат, но Понсе ловко отпрыгнул назад.

– Ну, размахалась. Не получишь. Это самый хороший аппаратик в нашей конторе, японский. Там на пленочке точно – шедевр. Не забудь посмотреть, в завтрашней газете будет. – С этими словами Понсе повернулся кругом, собравшись уходить.

В ту же секунду он вдруг вскрикнул и упал на четвереньки на мостовую. Он, как оказалось, споткнулся о чью-то ногу.

Понсе, и упав, не расстался со своим фотоаппаратом. Крепко выругался.

Риэ подняла глаза на того, кто поставил ему подножку. Перед ней стоял «теннисист Маккенрой».

Или нет, скорее следователь Барбонтин. У нее словно камень с души свалился.

Барбонтин ухватил Понсе за шиворот и поставил его на ноги.

– Покажи документы.

– Ты, да ты чего? Ты кто еще такой? – накинулся на него Понсе.

Барбонтин отвернул воротник пиджака и показал ему полицейский значок. Понсе мгновенно сжался в комок, в глазах его появился страх.

Прокашлявшись, Понсе нехотя достал документы.

Барбонтин внимательно рассмотрел их и, вытащив одну визитную карточку, спрятал в карман.

– Ну, дружище Понсе, рассказывай, что тебе понадобилось от барышни.

Понсе выдавил жалостную улыбку.

– Ничего особенного, уверяю вас. Такая, знаете, красивая барышня идет, ну, я думаю, почему бы мне ее не заснять, понимаете?

Риэ поспешно встряла в разговор:

– Он врет. Он хочет мою фотографию напечатать в завтрашней газете, вместе со статьей про убийство Ибаррагирре. Скорее отнимите у него фотоаппарат.

Понсе испуганно вцепился в фотоаппарат обеими руками. Барбонтин отнял его, не дав Понсе и рта раскрыть.

Откинув заднюю крышку, он тут же вытащил пленку и, убедившись, что она засвечена, бросил на мостовую.

Понсе что-то забормотал было, потом решил не протестовать и с ненавистью посмотрел на Риэ.

Барбонтин вернул ему фотоаппарат и, не церемонясь, произнес:

– Твоя газетенка с завтрашнего дня закрывается, и надолго.

Понсе жалобно замотал головой.

– Нет-нет, ну как же так можно? Это ж наш хлеб насущный, что ж вы такое говорите.

Барбонтин пристально посмотрел на Понсе, затем произнес, на удивление добродушно:

– Послушай-ка, мне вот показалось – ты только что упоминал про убийство Ибаррагирре. Или мне послышалось, а?

У Понсе уголки рта искривились в подобострастной улыбке.

– Да это я так только, слышал в городе какие-то слухи, вот и решил наугад поспрошать, вдруг в них правда есть. Писать у меня и в мыслях не было.

– Ты смотри мне, будешь пустые слухи в газете тискать…

– Ой, ну конечно же, я же понимаю… Я вот и говорю, насчет газетки нашей, вы ее не закрывайте, ладно?

– Не хочешь остаться без работы – ищи себе другой материал, понял?

– Так и сделаю, так и сделаю. Мне уже идти-то можно?

Барбонтин приставил указательный палец к груди Понсе:

– Так уж и быть, на этот раз отпущу тебя на все четыре стороны. Но чтобы больше всякой ерундой не занимался.

– Нет, ну что вы, я – никогда. Вы уж извините, сеньорита, до свидания.

Понсе отвесил Риэ нарочито вежливый поклон и торопливо удалился в сторону площади Каналехас, с явным трудом сдерживая желание пуститься бегом.

Барбонтин повернулся к Риэ:

– Можешь больше не волноваться из-за него. Такого беспозвоночного достаточно как следует припугнуть, и никакого вреда от него уже не будет.

Риэ несколько обеспокоило то, как легко Барбонтин отпустил Понсе.

– Вы его знаете?

– Журналист маленькой газетенки, специалист по сплетням. Несколько раз видел его в полиции и в суде.

– Интересно, как ему удалось разузнать про меня?

Барбонтин пожал плечами:

– Без понятия. Наверно, помимо тебя, кто-то видел, как произошло убийство. Не иначе, как этот кто-то ему все и рассказал.

– Но ведь он знал об убийстве на удивление много деталей. Знал даже то, что перед смертью Ибаррагирре произнес слово «ГАЛ».

Барбонтин нахмурился:

– Он знал про ГАЛ, говоришь?

– Ну да. Я, кстати, тоже знаю, – проговорила Риэ с издевкой и пошла в сторону писо.

Барбонтин последовал за ней.

– Погоди-ка. Чаю со мной не выпьешь где-нибудь неподалеку?

Риэ захотелось выложить ему все, что ей стало известно сегодня в библиотеке, и посмотреть на реакцию Барбонтина.

– Согласна.

Первый этаж дома, где находилось ее писо, занимал магазин мехов.

На стене под вывеской магазина можно было различить остатки когда-то написанной здесь фразы: «SOY CRUEL, USO PIEL».[я так жестока, что ношу мех – примечание автора] Наверное, это было делом рук какой-нибудь организации по защите животных, но рифма «круэль – пиэль» – лучше некуда.

Они прошли мимо писо и направились в сторону площади Санта-Ана.