Косые тени далекой земли

– Решение организовать Специальный антитеррористический отдел расследований принял сам Фелипе. Я подчиняюсь непосредственно ему. Мне прекрасно известно, что реакционеры из Министерства внутренних дел выступают против взятого Фелипе курса на мирные переговоры с ЭТА и стараются любым способом подорвать его положение. Но я уверен, что он, защищая демократию, ни перед чем не отступит. И я не отступлю. Так и передай своим твердолобым приятелям из министерства.

Барбонтин расправил плечи, стараясь выглядеть внушительнее.

– Позвольте заметить, майор, что авторитет Фелипе Гонсалеса как премьер-министра в последнее время значительно упал. Неоспоримое тому доказательство – данные последнего опроса общественного мнения. В правящем слое мы наблюдаем полное моральное разложение. Экономические реформы проваливаются, чиновники злоупотребляют властью, всюду взятки – положение похуже, чем во времена Франко. Даже выдвинувшая кандидатуру Фелипе партия теперь от него отступилась. Я сильно сомневаюсь в том, что у него осталось достаточно влияния, чтобы воспрепятствовать Министерству внутренних дел.

Лицо Клементе побагровело.

– Сдержать реакционеров и предотвратить возвращение к режиму Франко – долг не только одного Фелипе. Это долг каждого гражданина Испании. А тебя не возмущает, что Министерство внутренних дел, на которое возложена обязанность защищать народ, попустительствует такой противозаконной организации, как ГАЛ? Я борюсь против ЭТА, но вместе с тем и против ГАЛ. И в этом смысле – против Министерства внутренних дел.

Риэ с трепетом слушала их ожесточенный спор. Кадзама тоже следил за происходящим затаив дыхание.

И Риэ, и Кадзама были в Испании иностранцами и вмешиваться в беседу Клементе и Барбонтина не решались.

Но больше всего потрясло их то, что Барбонтин оказался агентом ГАЛ.

Значит, все его слова, все его поступки были притворством, отвлекающими ходами, чтобы скрыть истинное лицо.

Барбонтин неоднократно намекал на то, что между Клементе и бульварным газетчиком Понсе, а также Ассоциацией отставных солдат-наемников существовала какая-то связь. Таким образом он хотел внушить им, что это именно Клементе, а не он, секретный агент ГАЛ.

Барбонтин неторопливо встал:

– Ну, майор, я вижу, договориться мы с вами не сумели. С сегодняшнего дня я отказываюсь от места в антитеррористическом отделе и возвращаюсь к работе в национальной полиции. Если вы намерены наказать меня, я попрошу вас действовать через Министерство внутренних дел. Правда, лично я не думаю, что у вас там дело пойдет гладко.

С этими словами Барбонтин, не оглядываясь, покинул писо.

Клементе невозмутимо достал сигарету и аккуратно вставил ее в мундштук. Выражение его лица при этом было такое, будто в данную минуту это была его главнейшая задача.

Риэ встала и открыла окно, выходившее на улицу Принсипе.

Дождь прекратился, но ветер дул с прежней силой. Облака были все еще плотные, грозя в любую минуту снова пролиться дождем.

Она взглянула вниз на дорогу и увидела Барбонтина, удалявшегося в сторону площади Каналехас.

Вздохнув, она закрыла окно и вернулась к своему месту на диване.

Клементе выдохнул облачко дыма и проговорил:

– Вы мне лучше вот что скажите: это правда, что Маталон заинтересовался поисками золотых слитков?

Кадзама кивнул:

– Рюмон-сан говорил, что да. Если судить по поведению Маталона, пожалуй, так оно и есть.

– Мне и самому приходилось слышать про золотые слитки Орлова, но чтобы часть их была спрятана на испанской земле… В это что-то не верится.

Кадзама заерзал на стуле и мельком взглянул на Риэ.

– Честно говоря, я насчет этого кое-что слышал на похоронах Хоакина. Я знаю, где спрятано золото.

37

– Ты знаешь, где спрятано золото? Да не может этого быть! – Вилка в руке Рюмона застыла в воздухе, в то время как сам он сверлил глазами лицо Кадзама.

Синтаку и Тикако тоже, прекратив есть, повернулись к Кадзама.

Тот как ни в чем не бывало кивнул:

– Да правда же.

Одна лишь Ханагата Риэ, нисколько не удивившись, с лукавым видом наблюдала за реакцией остальных.

Они встретились в полдевятого в вестибюле гостиницы «Вашингтон». Все согласились на предложение Кадзама съездить на ужин в Толедо, где на десять часов был заказан столик в ресторане «Адольфо».

Толедо – бывшая столица Испании, располагающаяся примерно в семидесяти пяти километрах к юго-западу от Мадрида на берегу реки Тахо, на машине туда можно добраться примерно за час. Они расселись по двум такси и направились прямиком в Толедо. Риэ и Кадзама сели в первую машину, а Рюмон, Тикако и Синтаку – во вторую.

Как всегда, Синтаку поспешил усесться на заднем сиденье рядом с Тикако, оставив Рюмону место рядом с водителем. То и дело он расспрашивал Рюмона о встрече с Кирико.

Рюмон в общих чертах описал их разговор, правда обращаясь не столько к Синтаку, сколько к сидящей рядом с ним Тикако.

По словам Кирико выходило, что Рикардо и Мария не были его дедом и бабкой. При этом, увидев фотографию матери Рюмона Кадзуми, Кирико принял ее за Марию.

Синтаку нарочито громко рассмеялся и сказал: