Кот

Сколько ей, интересно, лет? Если Буэн не ошибается, ей было около тридцати, когда он в первый раз последовал за нею в кухню. Вот уже семь лет, как Тео умер от закупорки сосудов. Значит, сейчас ей около сорока пяти, но лицо у нее все такое же гладкое.

Поведение ее ничуть не изменилось и после того, как она овдовела. Нелли свободна. Не обязана никому и ни в чем давать отчет. Однако она ни разу не пригласила Буэна подняться к ней в комнату. Ни разу он не видел ее раздетой, и встречи их оставались такими же скоротечными. Нелли принадлежит всем, почти как публичная женщина. Тем не менее она испытывает потребность сохранять для себя свой угол, свои крохотные владения, куда никому нет входа.

— А ты похудел.

— Есть немножко.

— Плохо себя чувствуешь?

— Только что перенес грипп.

— Неприятности? С женою не очень?

— Да нет, ничего.

Нелли смотрела так, словно читала в его душе. Вот так же глядел на него кот.

— Да не думай ты об этом! — бросила она, как бы подводя итог признаниям, которые он и не собирался ей делать. И, выпрямившись, подала ему сигнал — взглядом, чуть заметным движением головы.

Буэн не посмел отказаться. Но разве, входя в кафе, он не ждал, что так будет? И разве не для этого пришел сюда? Не было ли это для него своеобразной пробой сил?

Буэн пошел за Нелли. Она со смехом глянула на него:

— Признайся, ты ведь колебался. Был момент, когда я решила, что ты дашь деру. Вид-то у тебя не больно радостный. Ну, посмотрим, тот ли ты…

Нелли все это забавляло. Вот, наверное, весь ее секрет. Вероятно, она с таким холодным бесстыдством провоцирует мужчин, с такой легкостью отдается вовсе не потому, что постоянно испытывает желание, — просто это забавляет ее.

— Молодец! Уже лучше…

Эмиль боялся, что у него ничего не получится, но вот он овладел ею — как в ту пору, когда был лет на пятнадцать моложе, как во времена Анжелы, как до женитьбы на Маргарите. И тут ему пришла ребячливая мысль. Если бы здесь неожиданно появилась жена, если бы она увидела его в этот момент… Да, сейчас он думал о Маргарите — о Маргарите в том самом лиловом костюме, о котором только что вспоминали, но с тем же непроницаемым лицом, которое у нее было вчера и сегодня утром.

В этом кафе дом в тупике Себастьена Дуаза казался нереальным. Нереальным казалось все — сама Маргарита, все ее предки Дуазы, мужчина с часами с цепочкой, который основал кондитерскую фабрику, муж-скрипач, облачавшийся для поездки в Оперу во фрак, сумрак, царящий в комнатах, безрадостный огонь в камине, вечера, проводимые в молчании в темноте перед телевизором.

Буэну хотелось, чтобы этот миг длился как можно дольше, хотелось как можно дольше оставаться в таком душевном состоянии.

— За дверью следишь? — прерывающимся голосом спросила Нелли.

Буэн должен был наблюдать сквозь занавеску, не вошел ли кто в кафе.

— Да.

Буэн замер, переводя дыхание. Нелли оправляла платье.

Все кончилось. И осталась только кухня, такая же темная, как у него, да запах лука-порея, смешанный с запахом подмышек и кислым, застойным винным духом, которым был пропитан весь дом.

— Доволен?

— Спасибо…

Буэн произнес это совершенно искренне. Ему просто необходимо было выразить ей признательность. Она столько раз доставляла ему удовольствие, ничего не прося, ничего не требуя взамен. Другие, кто, как он, пользовались ею, наверно, в компании приятелей называли ее потаскухой. А Эмиль испытывал к ней доброе и благодарное чувство. Он с радостью вел бы с нею долгие беседы, поднимался бы к ней в комнату, вошел бы в ее подлинную, скрытую от всех жизнь. Овдовев, он не раз и довольно серьезно подумывал о ней, благо Тео был уже мертв. Конечно, его смущало, что через кухню прошло слишком много народа. И он сомневался, что Нелли когда-нибудь будет способна хранить верность. Ну а была ему верна Анжела? Буэн не знал этого и предпочитал не задавать себе таких вопросов.

Ему нравилась в Нелли ее естественность. Он понимал ее. Она его привлекала. И сейчас он раскаивался, что так долго не заходил повидаться с нею.

Может быть, он не позволил бы навести на себя порчу, если бы регулярно бывал в этом кафе. А ведь на него и вправду навели порчу, и он утратил связь с миром. Встречает на улицах людей, но не видит их. Не отличает женщину от ребенка, смех от плача.

Он живет в призрачном мире, устоявшемся и неустойчивом одновременно. Там он знает каждый бумажный цветок на столе в гостиной, каждое пятно, оставшееся со времен Шармуа, фотографии, лестницу со скрипучей ступенькой, трещинку на перилах. Знает освещение в любой час дня, в любую пору года, знает лицо Маргариты, ее худобу, губы, ставшие еще тоньше, чересчур белую и нежную кожу груди, которую видит каждый вечер, когда жена раздевается перед сном.

Наваждение какое-то. Он позволил посадить себя под замок и теперь до конца дней останется узником. Зря он сжег записку Маргариты. Ее текст весьма красноречив. Маргарита считает его своей собственностью и из религиозных соображений не даст ему вырваться на свободу.

— О чем задумался?

— Так, ни о чем, — попытался улыбнуться Буэн.