Кот, который ходил сквозь стены

— Морин, — сказал компьютерный голос, — хочешь знать, почему они не сумели договориться? Воспроизвести так называемую «цивилизованную дискуссию»?

— Афина, я запрещаю тебе что-либо воспроизводить, — заявил Лазарус. — Это был разговор с глазу на глаз.

— Не согласен, — быстро возразил я. — Разрешаю воспроизвести мои слова.

— Нет. Афина, это приказ.

— Правило первое, — ответил компьютер, — я работаю на Айру, а не на тебя. Ты сам так решил, когда меня впервые активировали. Что мне сделать? Попросить Айру нас рассудить? Или воспроизвести только то, что сказал мой будущий муж?

— Твой… кто? — удивленно переспросил Лазарус-Хьюберт.

— Мой жених, если так понятнее. Но в ближайшем будущем, когда я обрету свое восхитительно прекрасное тело, полковник Кэмпбелл встанет перед тобой, и мы с ним обменяемся супружескими обетами. Получается, Лазарус, что ты пытаешься запугать и моего будущего мужа, и супруга Хейзел. Но ничего не выйдет. Нет, правда. Лучше признай свою ошибку и извинись… вместо того чтобы сыпать пустыми угрозами. Ты сам знаешь, что у тебя ничего не выйдет — ты попался с поличным. Не одна я слышала все, что ты говорил: Хейзел тоже. Каждое слово.

Недовольство Лазаруса все возрастало.

— Афина, ты транслировала частный разговор?

— Ты не говорил, что он частный. Напротив, Хейзел потребовала установить наблюдение за Ричардом. Все кошерно, поэтому не пытайся вменить мне что-то задним числом. Лазарус, послушай совета своей единственной подруги, которую ты не проведешь и которая любит тебя, несмотря на все твои художества, то есть меня: тебе нечего терять, приятель, попробуй прибегнуть к лести. Проползи последние сто метров на брюхе, и, возможно, Ричард позволит тебе начать все сначала. С ним нелегко ладить. Погладь его, и он замурлычет, совсем как этот котенок. — (Я поглаживал Пикселя, держа его на коленях. Он взобрался по моей старой ноге, вонзая в нее когти; я потерял немного крови, но не столько, чтобы требовалось переливание.) — Спроси Минерву. Спроси Галахада. Спроси Гретхен или Ся. Спроси Лаз или Лор. Спроси кого угодно.

(Я решил, что попрошу Тину заполнить пробелы в моей памяти — в частном порядке. Вопрос в том, насколько это будет разумно?)

— Я вовсе не хотел оскорбить вас, полковник, — сказал Лазарус. — Если я был чересчур резок, простите меня.

— Ничего страшного.

— Пожмем друг другу руки?

— Ладно.

Я протянул руку. Он сжал ее крепко, хотя и без намерения переломать кости, посмотрел мне в глаза, и я ощутил исходящее от него тепло. Этого сукина сына трудно не полюбить, если он прилагает к этому усилия.

— Следи за бумажником, дорогой, — сказала моя любимая. — Как бы там ни было, я хочу выложить все начистоту.

— А это нужно?

— Да. Послушай, дорогой, ты здесь новенький. Лазарус может украсть носки с твоих ног, не снимая ботинок, продать их обратно тебе, убедив тебя в том, что ты не продешевил, а потом украсть ботинки, пока ты будешь надевать носки, и в итоге ты его даже поблагодаришь.

— Послушай, Хейзел… — начал Лазарус.

— Заткнись. Друзья мои и родственники, Лазарус пытался принудить Ричарда вслепую согласиться на участие в операции «Властелин Галактики», пробудив в нем чувство вины из-за новой ноги. Лазарус намекал, будто Ричард — мошенник, который наделал долгов и собирается сбежать.

— Я вовсе не это имел в виду.

— Я сказала «Заткнись», ты именно это и имел в виду. Друзья мои и родственники, мой новый муж вырос в обществе, где выплата долга — священная обязанность. Их национальный девиз — «Дармовой закуски не бывает»; «Дарзанебы» — вышито на их флаге. В Луне — Луне на временной линии Ричарда, а не этой, — человек мог перерезать тебе горло, но предпочел бы умереть, а не остаться в долгу. Зная об этом, Лазарус целил в самое чувствительное место. Свой более чем двухтысячелетний опыт, свои обширные познания в области культуры и человеческого поведения он использовал против того, чей опыт не насчитывает и ста лет, к тому же лишь в пределах его собственной солнечной системы и временной линии. Это был нечестный бой, и Лазарус это знал. До крайности нечестный. Все равно что бросить вот этого котенка в бой против старого дикого кота.

Я сидел рядом с Лазарусом, так и не встав после того дурацкого осмотра моей ноги. Опустив голову, я делал вид, будто играю с котенком, чтобы не смотреть на Лазаруса и вообще ни на кого: упорное желание Хейзел выложить все как есть привело меня в замешательство.

В итоге я смотрел на ноги — свои собственные и Лазаруса. Упоминал ли я о том, что Лазарус был босиком? Прежде я не обращал на это внимания — первое, к чему привыкаешь на Терциусе, это к отсутствию обязательности в одежде. Я не имею в виду отсутствие одежды как таковой (в Бундоке продается больше одежды, чем в любом земном городе с таким же населением — около миллиона человек, отчасти потому, что каждую вещь обычно надевают только раз, а затем отправляют в переработку).