Коварная Барбара

– Попытка проникнуть в дом незаметно им не удалась, и они ушли. Нет, не надо звонить в полицию. Я не хочу привлекать к себе ее внимание, пока не выясню, где я находился эти три недели.

– Ты чего-то боишься?

– Конечно. Вообрази, я являюсь домой избитый, в кармане у меня визитная карточка человека, убитого в то самое время, когда он занимается моими розысками. А я ничего не помню.

– Да, это, конечно, ужасно. Ну и что ты собираешься делать?

– Немного подождать. Посмотрим, может, ко мне вернется память. Мишель сказал, что это возможно.

Я погасил свет. Темнота, окружавшая меня, была также и в моем мозгу. Я чувствовал себя ослабшим и расстроенным. В трех шагах от меня лежала Соланж, притворяясь, что спит. Но вскоре она не выдержала и сказала:

– Я чувствую себя, как ребенок из баллады Вийона… Ребенок, который кричит в ночи, ребенок, просящий света, его бросили в страшном лесу, он боится…

Я услышал шорох одежды. Она приблизилась, и ее голос задрожал от волнения:

– Ты не один, Сим… Я твоя жена навсегда, дорогой мой.

Милые радости, ради них стоило жить…

Я погрузился в глубокий сон и проснулся наутро полный бодрости. Пришел Мишель и обследовал мои синяки и кровоподтеки. Он определил, что эти синяки минимум пятнадцатидневной давности, переломов никаких нет. Он нашел меня вполне здоровым, но приказал оставаться в постели до его следующего визита. Кузен сказал, что так будет лучше. После того как он ушел, появилась Соланж. Ее лицо было ласковым, и я любил ее все больше и больше.

– Ты рассказал ему о ночном происшествии, Сим?

– Нет, дорогая, он же врач, а не стекольщик.

– Что ты делаешь?

– Что видишь. Поднимаюсь.

– Мишель же тебе это запретил.

– У врачей просто какая-то мания, им бы весь белый свет уложить в постель. Я себя превосходно чувствую.

Она не стала спорить и отправилась готовить завтрак. Когда я вошел на кухню, радио передавало песенку чувствительного Сальваторе Адамо:

"В первый раз я тебя обнимаю

И думаю, ты – мой кумир.

И только тогда понимаю,

Что наше будущее – как розы цветок".

Мне стало неприятно от этого слащавого пустословия.

– Не успел я подняться, как ты заставляешь меня слушать эту пошлость. Я уже ее наслушался.

Соланж выключила транзистор.

– Где ты это слышал раньше?

– Не знаю. У меня эта мелодия сидит в башке, я даже сегодня насвистывал ее, когда брился. Как она называется?

– "В первый раз…" Она вышла в эфир всего десять дней назад.

– Ты хочешь сказать, что ее еще не существовало первого ноября?

– Нет. Пластинка только что вышла.

– Ну и ну… Я пропадаю, а тут выходят модные диски. Мы сели завтракать. После чего Соланж спросила меня:

– О чем ты думаешь?

– Прежде всего о том, что мы живы. Хотя, может быть, кого-то это не очень устраивает, вызов брошен…

Я никогда не любил самодеятельный театр, но один приятель как-то затащил меня на представление «Ребекки», поставленное непрофессиональной труппой.

Соланж Маркофф исполняла главную роль. Во время представления я все время смотрел на нее. Приятель, который был с ней знаком, представил потом нас друг другу. Вот так все и началось.

Соланж продолжала выступать в театральной труппе. Мои размышления прервал ее голос:

– Сегодня вечером у меня спектакль, но если ты хочешь, я могу отпроситься.

– Нет, нет, отправляйся в театр. Я в полном порядке.

– Не вздумай пойти в свою контору.

– Но я же обещал Феликсу все объяснить. Это не займет много времени.

Несмотря на мое волнение, было все-таки восхитительно снова сесть за руль. У здания, в котором разместился мой офис, был подземный гараж. Там, как всегда, уже стоял мощный и шумный «альпин» Феликса Принса.

С Феликсом мы были знакомы уже много лет. Вместе воевали в Алжире. На деньги Феликса позднее мы основали и развили наше дело. Он как торговый советник, а я отвечал за техническую сторону вопроса. Он был занят финансами, на мне лежала вся техника и электроника. Благодаря своему покладистому характеру, Феликс очень устраивал меня как компаньон.

В Алжире он был парашютистом, два раза неудачно приземлился, был ранен, дважды его представляли к награде. Он никак не мог позабыть обо всем этом.

Норма Орлеак была первой, кто меня увидел. Она стремительно встала и чуть не столкнула пишущую машинку.

– О мсье Лефранж! Как я рада снова видеть вас! Мы уж думали… Как вы себя чувствуете?

– Очень хорошо, Норма. Спасибо.

Норма, очаровательная брюнетка с голубыми глазами, была одной из самых добросовестных и способных секретарш, каких я знал. Фирмин, молодой человек для поручений, как всегда витал в облаках, ковыряя в носу и слоняясь, протирая подошвы, по офису. Иногда он доставал из почтового ящика корреспонденцию. Увидев меня, он быстро отложил какую-то книгу, и на его губах расплылась приветливая улыбка.