Коварная Барбара

Я встал, вышел из гостиной и направился на кухню, потом вошел в спальню Соланж. Она, как всегда, была тщательно прибрана. На журнальном столике аккуратно лежала объемистая кипа газет и журналов за текущий месяц. На полке тоже лежала разная корреспонденция за ноябрь. Там лежали…

Начиная с первого дня ноября до… я посмотрел на дату: двадцать второе ноября.

Не могла же Соланж сама отпечатать «Фигаро» только для того, чтобы разыграть меня. Я машинально сел на стоящий рядом диван. И оперся локтем о колено, подперев голову кулаком. Надо было успокоиться.

Нарочито ласковым голоском Соланж произнесла:

– Ты сейчас удивительно похож на роденовского «Мыслителя». Какого актера потерял мир!

– Это невероятно, невероятно! – все, что я мог сказать.

– Что невероятно, так это то, что у тебя нет более или менее удачной отговорки. Ты что, не можешь выдумать фамилию и адрес этой вульгарной девицы, под юбкой у которой ты провел эти три недели?

– Ну, пожалуйста, прекрати, черт возьми! Но… что, ты разве все еще не понимаешь, что я потерял память?!

Деланный смешок, который вырвался у Соланж, говорил, что она ничему не верит.

– Это старый прием – ссылаться на потерю памяти. Может быть, ты все же припомнишь? Или как? – ехидствовала она.

– Я клянусь тебе, что это правда! Я ничего не могу вспомнить с тех пор, как вышел из банка, а потом очнулся с больной головой в неизвестном дворе четырнадцатого округа. Поверь мне, Соланж, я умоляю тебя. У меня нет другой женщины…

– Откуда ты знаешь, ведь у тебя амнезия?

– Потому что… Потому что я никого не могу любить, кроме тебя.

В этот самый момент зазвонил телефон. Так как он был совсем близко от меня, я машинально взял трубку и также машинально пробормотал:

– Да? Кто это?

– Привет, дорогой. Это я, Барбара.

Это был приятный женский голос: низкий, пленительный, но абсолютно мне незнакомый.

– Барбара?

– Симон, дорогой, узнаю твой голос, но… что с тобой?

– Вы ошиблись номером. И я повесил трубку. Посмотрев на Соланж, я повторил:

– Ошиблись номером.

Слышала ли она? Она сидела рядом со мной, но не могла слышать, ведь в трубке говорили очень тихо. Да, очень тихо. Я опять подпер рукой подбородок.

– Я понимаю, что ты не можешь хорошо себя чувствовать. Ты плохо выглядишь, ты страшно бледен. Наверное, исполнял ночные серенады своей новой любовнице.

– Черт возьми! Посмотри сюда!

Я наклонил голову и показал на шишку за ухом.

– Это я тоже выдумал?

Она посмотрела и, вздохнув, признала:

– Похоже, что тебя и вправду ударили. Это ты не выдумываешь. Но шишка свежая. Тебе ее поставили не три недели назад. Я позвоню Мишелю. Но сначала дай я займусь твоей контузией.

Мишель Мерсье мой кузен, а также врач-травматолог.

– Не утруждай себя звонить ему, дорогая. Он же считает, что члены его семьи никогда не могут заболеть.

Соланж вышла из спальни и быстро вернулась с тазиком горячей воды, а также с подносом, на котором лежали вата, бинт и тому подобное. Она занялась моей головой. При этом приговаривала:

– Я много претерпела во время твоего отсутствия, Сим. Ничего не говори!

Ее рука сжала мое плечо.

– Когда же мы с тобой стали отдаляться друг от друга, Сим?

– Никогда мы не отдалялись и…

Опять зазвонил телефон. На этот раз мы с Соланж одновременно потянулись к трубке. Она взяла раньше. На ее голос никто не ответил, потом раздался щелчок аппарата, прежде чем Соланж повесила трубку. Она пристально посмотрела на меня и промурлыкала:

– Полагаю, это опять звонила твоя Барбара.

– Я не знаю никакой Барбары!

– Конечно, она повесила трубку, услышав мой голос. Я хочу сообщить тебе, раз мы все-таки встретились… я ждала этого, чтобы хоть что-то узнать о тебе. А теперь я соберу свои вещи и уеду в другое место. В гостиницу или куда-нибудь еще. И быстро.

Опять надоедливо зазвонил телефон. Она указала на аппарат:

– Иди, ответь ей. Не надо ничего скрывать. Если это та самая Барбара, попроси ее, чтобы пришла сюда. Мы посмотрим друг на друга, и все встанет на свои места.

Я отрицательно покачал головой. Тогда она подошла к аппарату и взяла трубку, но не стала прижимать ее к уху, чтобы я мог услышать разговор. Гулкий мужественный голос нежно спросил:

– Это ты, Соланж?

– Привет, Феликс. Подожди минутку…

Она прикрыла микрофон рукой. Я приблизился к ней:

– На этот раз тебе придется сказать правду! Что это за сладкий Феликс с таким медовым голосом?!

– Это твой компаньон, Феликс Принс. Он каждый день звонил, нет ли каких-нибудь новостей о тебе. Хочешь с ним поговорить?

– Хочу ли я говорить?! – И, вырвав у Соланж трубку, я произнес:

– Привет, Феликс. Я вернулся.

Пауза была красноречивей слов. И наконец его сочный баритон строго произнес:

– Ну, где тебя черти носили? Откуда ты вернулся?

– Ничего не могу сказать по этому поводу. Ты хочешь поговорить с человеком без памяти? Это я.

– Очень остроумно. Ну, а теперь говори правду.

– Послушай, я даже не знаю, как все это объяснить… У меня нет даже малейшей зацепки в памяти. Этим вечером я возвратился и не знаю, где я находился в течение трех недель, и меня еще не осенила никакая мысль по этому поводу. Приходи утром.