Коварная ложь

Когда мне было пятнадцать, какой-то засранец нарисовал на лбу у Рида член несмываемым маркером и стащил его сумку с ланчем. Впервые он прибежал ко мне за помощью, и я признал, что этот родительский подарок был не так уж плох, потому что я получил кого-то, кто смотрел на меня так, будто я был всемогущим волшебником, а не проблемой.

Когда мне было двадцать пять, Рид сказал мне, что после котильона я для него умер. Ма проплакала всю ночь, а на следующее утро вновь разрыдалась, когда поняла, что он не шутил.

Папа повернулся ко мне, положил мне на плечо мозолистую ладонь и сказал: «Жизнь причиняет боль, но быть братьями – это обязательство до конца ваших дней. Он поймет это». Я послушался папы и ждал этого, убежденный, что это лишь этап, потому что со дня рождения Рида я делал для него все, отдавал ему все что мог, любил его больше себя.

Семь лет спустя я все еще ждал.

На моем ноутбуке было открыто письмо, его слова едва ли поменяются в этой жизни, но я был бы не против профинансировать исследования для создания машины времени. Я бы вернулся и многое изменил, начиная с котильона. Я сказал Дурге, что не чувствую сожалений, но я солгал, зная, что иначе она вызовет меня на откровенность. Кто-то должен был сделать это.

Это то, чего вам не скажут люди, сидящие вокруг, курящие ганжу и цитирующие Ганди. Всегда есть одна ошибка, которая меняет всю твою жизнь. Если повезет – к лучшему.

Спойлер: Мне не повезло, а сожаление – это наказание длиною в жизнь.

Это чувство теперь поглощало меня, когда я читал письмо мамы и удивлялся, как кто-то, в ком текла та же кровь, что во мне, мог превратиться из морячка в костюмчике от «Вайнряд Вайнс» в заказывающего салат «Ницца», посещающего загородный клуб придурка-нувориша, окружившего себя людьми по имени Брок, Четт и Трипп с двумя «п».

От: [e-mail]

К: [e-mail]

Тема: Выходные на Четвертое июля

Привет, дорогой!

Надеялась тебе дозвониться, но ты не отвечаешь, а голосовая почта забита. Тебе действительно стоит подумать о том, чтобы нанять секретаря. Я собиралась сказать тебе это уже месяца четыре как.

Твой брат говорит, что проведет выходные в Истридже с Бэзил, Четтом, Броком и Триппом, на обеде в честь Четвертого июля в загородном клубе. Думаю, Рид и Бэзил готовы сделать следующий шаг. Похоже, он собирается задать ей тот самый вопрос. Я всегда знала, что так и будет, но я счастлива от того, что он счастлив.

Ты знаешь, что я люблю тебя и не хочу просить об этом, но не мог бы ты не приезжать на следующей неделе? Мы оба знаем, он не приедет повидать меня, если я не заверю его, что тебя нет в городе, а я так давно его не видела.

Я не в восторге от всего этого, но так будет не всегда, детка. Я обещаю.

Люблю,

мама.

Я не мог винить маму.

Когда Рид был маленьким, он считал, что меня мама любит больше, так что она изо всех сил пыталась доказать, что это не так. Чего Рид никак не мог понять: мама не любила меня сильнее. Она просто любила меня дольше. У нее было десять лишних лет, чтобы понять, как лучше всего любить меня. Она лишь училась понимать, как любить его, а он бесконечно усложнял эту задачу своими перепадами настроения, на фоне которых девочки-подростки выглядели бы тихонями.

Я набрал ответ.

Одно слово.

От: [e-mail] [e-mail]

К: [e-mail]

Тема: Re: Выходные на Четвертое июля

Конечно.

Затем я проверил пособие, которое отправлял Риду каждый месяц: он не принимал мои звонки, но без проблем принимал мои деньги. Я резко захлопнул ноутбук, бросив его на подушку рядом с головой.

Какой-то придурок постучал в мою дверь, но я откинулся на матрас и закрыл глаза. Стук был настойчив, я пробормотал проклятие, потянулся к прикроватному столику, слепо нащупал баночку с болеутоляющими, забросил в рот две таблетки и проглотил не запивая.

Подойдя к двери босиком, я распахнул ее, зная, что задушу кого бы то ни было, если мне скажут что-нибудь не то. Не знаю, с чего я решил, что это будет Эмери, но это была не она. Разочарование отдало горечью.

За порогом стоял служащий в униформе. Он одарил меня кривой ухмылкой, раскачиваясь с пятки на носок, будто купил новый кальян и ему не терпелось его опробовать.

– Миссис Лоуэлл послала это вам, – чувак поднял сложенный лист фирменного бланка «Прескотт отеля», торчащий из папки, – также она оставила вам это письмо.

Я взял письмо и позволил ему вой ти. Он толкнул мимо меня тележку, на лице его сияла улыбка, слишком веселая для субботнего утра. Моя нагота его не смутила. Я открыл дверь в боксерских трусах и начал есть, едва он снял крышки.

Полноценный завтрак: яйца, бекон, рогалики, кофе, картофельные оладьи и французские тосты. Рядом со столовым серебром – корзина фруктов, полная бананов, клубники и яблок сорта «Фуджи», оформленная фаллическим символом, извергавшимся в чашу с «Нутеллой».