Коварный обольститель

– Селия, – обратилась к ней София. Похоже, женщина моментально поняла, что правда может причинить ребенку боль. – Я с удовольствием надену муфту твоей бабушки. Но нам надо поторопиться, если мы замешкаемся, снегопад может прекратиться, и мы не попробуем падающие снежинки.

Задумчивое выражение на лице Селии исчезло.

– Попробуем снежинки?

– Разве ты никогда не открывала рот и не ловила языком падающие снежинки?

– Никогда, но я очень хочу. Папа, мы побежали, нам надо успеть поймать ртом снежинки!

На четвертом этаже Селия бросилась к двери, расположенной по соседству с дверями в комнаты горничных, и открыла ее.

– Это ход на чердак.

София с опаской оглядела темные и узкие ступени. Сердце встревоженно стукнуло, ей вовсе не улыбалось оказаться в месте, которое вполне могло быть пристанищем массы грызунов.

– Здесь куча сокровищ, – с нескрываемым восторгом произнесла Селия, уверенно поднимаясь по лестнице. Не желая разочаровывать ребенка, София сделала глубокий вдох, приподняла подол и последовала за ней. На чердаке три больших мансардных окна выходили на Брук-стрит, через их стекла широкие яркие полосы солнечного света падали на пол мансарды, на мощные медового цвета балки и частично высвечивали содержимое чердака. Селия прошла мимо нескольких деревянных сундуков и опустилась на колени на разодранную льняную подушку, лежащую на полу рядом с самым маленьким сундучком.

– Это бабушкин. Уверена, муфта здесь.

С колотящимся сердцем и внимательно глядя под ноги, София подошла к сундуку. Селия откинула медную скобу и на удивление легко подняла довольно тяжелую крышку, после чего их глазам предстало множество мишурных украшений с перьями и лентами. Пока Селия беспорядочно разбрасывала вещи, София огляделась. Рядом с сундуками стояла пара причудливо украшенных столиков в духе Андре Буля с искусной инкрустацией и позолоченным зеркалом в стиле рококо, украшенным декоративным орнаментом и покрытым толстым слоем пыли. Ближе к углу были разбросаны несколько картин, многие из которых стояли лицевой частью к стене. Софию покоробило такое пренебрежительное отношение к искусству, ведь картины – это пот и кровь художника. А если картина не в твоем вкусе, нужно отдать ее тому, кому она нравится, – в любом случае, нельзя забрасывать живописные полотна на пыльный чердак. Осторожно ступая, София подошла к картинам. Она развернула первый холст – портрет Уэстфилда в молодости, глаза опущены, он смотрит на гончую. Она повнимательнее рассмотрела картину. Пожалуй, фасон бриджей и узел галстука позволяли датировать изображение более ранним временем.

– Это мой дедушка, – сказала Селия, стоя с меховой муфтой в руках. – Он похож на папу, правда?

– Да, – ответила София.

– Он на всех картинах.

Селия махнула рукой на лежащие картины. София подошла к следующему портрету, собираясь перевернуть его, но тут ее взгляд упал на массивную позолоченную раму, почти не заметную в полумраке дальнего угла. Холст, все еще остававшийся в раме, был разорван. Нет, не разорван, – разрезан, словно кто-то в сердцах исполосовал картину ножом. Селия подошла к Софии и встала рядом с ней.

– Раньше она висела в папином кабинете над камином.

София дотронулась до изодранного холста. Старого графа лишь с большим трудом можно было узнать на портрете, поскольку с резной рамы свисали лишь перепутавшиеся полоски холста. Это была не случайность – тот, кто испортил картину, явно был в ярости.

– И что же случилось? – спросила она, повернувшись к Селии.

Словно завороженная, Селия смотрела на картину. Потом, очнувшись, она подняла муфту.

– Вот, я нашла ее. Вашим рукам будет тепло.

Она шагнула к лестнице. София еще мгновение смотрела на изуродованный портрет, потом последовала за Селией. Девочка шагнула на первую ступеньку и оглянулась.

– Это сделал папа. – Селия с отсутствующим видом провела рукой по муфте. – Он только что перевез меня в этот дом. Он кричал, и я спустилась вниз и увидела его в кабинете. Когда миссис Бичем заметила меня, она отвела меня обратно в детскую. Сказала, чтобы я ничего не боялась. Она сказала, что мой папа хороший человек и что утром он будет в полном порядке. – Девочка глубоко вздохнула. – Папа не знает, что я видела его. – Она погрызла ноготь указательного пальца. – Вы ведь не скажете ему, что я помню?

Что сделал старый граф, чтобы привести своего сына в такую ярость? София положила руку на плечо девочки.

– Нет, Селия. Я не скажу ему, если только ты сама этого не захочешь. И мне жаль, что я спросила об этой картине. Мне не стоило делать этого.

Селия посмотрела на нее. Затем, как умеют только дети, она, казалось, забыла, о чем они только что говорили, и понеслась вниз по лестнице, прокричав звонким голоском:

– София, нам следует поторопиться.