Коварный обольститель

Его пальцы гладили ее шею. Отвлечь ее? Он имеет в виду поцеловать? Мысль об этом напугала ее больше, чем безжалостная пульсация у нее в голове, и все же она закрыла глаза. Губы Уэстфилда коснулись ее губ. Лаской он заставил ее открыть рот и углубил поцелуй. Жидкое тепло растеклось у нее в животе. София подняла вторую руку и провела пальцами по жестким волоскам, каждый завиток был как напоминание о его мужественности и о разнице между их телами. Она коснулась рукой спины Хейдена и плотнее прижалась к нему. София испытывала сильнейшее желание и нуждалась в этом тесном контакте. Его пальцы коснулись ворота ее платья и ловко расстегнули несколько пуговиц на лифе. Не прерывая глубокого поцелуя, Хейден провел большим пальцем по ее горлу и выемке над ключицей, но уже через секунду он замер и отстранился.

– Мэтьюз идет.

Спустя несколько секунд лакей почти вбежал в комнату, и сразу увидел руку Уэстфилда на лифе платья Софии.

– О нет, милорд, – воскликнул Мэтьюз. – Мисс Камден приличная женщина, а не девица легкого поведения.

– Не распускай свои павлиньи перья, – ответил Уэстфилд таким холодным голосом, что дрожь пробежала у Софии по спине. – Мисс Камден упала в обморок. Я решил, что ей станет легче, если немного освободить застежки. Вы послали за доктором Тримблом?

– Да, за ним отправили человека, горничная сейчас принесет лед, а силач Питер с минуты на минуту придет, чтобы перенести мисс Камден в ее спальню.

Он прошел в гардеробную.

Озабоченность в голосе Мэтьюза развеяла туман, окутавший разум Софии, и она решительно отвела руку Уэстфилда от пуговиц и сама застегнула ворот. Мэтьюз вернулся с зеленым халатом из бархата и дамасского шелка. Уэстфилд, не мешкая, встал и надел его, и тут в спальню вошел Питер. Молодой лакей в удивлении воззрился на лежащую в постели Софию.

– Хватит стоять и глазеть, Питер, – резко сказал Уэстфилд. – Моя нога и так чертовски меня достала, а Мэтьюз создал мне дополнительные неудобства, уложив мисс Камден в мою постель, после того как она упала. Пожалуйста, перенеси мисс в ее комнату. Мой завтрак и так уже надолго задержали.

Небеса, как же он был убедителен! Настолько, что она сама едва не поверила, что это Мэтьюз уложил ее в постель, но ведь ее губы еще горели от поцелуя Уэстфилда, а ее кожа еще хранила неизгладимые следы его рук. Побледневший Питер бросился вперед.

– Я могу идти, – торопливо сказала она.

– Нет, – твердо возразил Уэстфилд. – Вы позволите Питеру отнести вас. Хотя нет, я сам это сделаю.

Мэтьюз и Питер уставились друг на друга, потом разом обернулись к Софии, у девушки заалели щеки.

– Нет, вы не должны… ваша нога.

Игнорируя ее возражения, он поднял Софию, прижал к груди и понес. Тепло его тела проникло через одежду, нагревая кожу.

– Я открою дверь в спальню мисс Камден, – сказал Мэтьюз, забегая вперед, когда они вышли в коридор. Уэстфилд положил Софию на кровать, и на мгновение их взгляды пересеклись. Он поднял ее руку и на секунду сжал пальцы. У нее возникло странное чувство, что Хейден хочет что-то сказать, но он развернулся и, слегка прихрамывая, вышел из комнаты.

Час спустя в комнату вошел Томас. София неловко ворочалась в большой постели. На скулах ее дорогого друга заходили желваки, и он почти швырнул на стул свой медицинский саквояж.

– Господи, да что же он с тобой сделал?

Он бы страшно разозлился, если бы узнал правду.

– Я поскользнулась в ванной комнате Уэстфилда.

Томас изогнул темную бровь.

– София, мы оба знаем, что ты не склонна к неуклюжести, и, кроме того, я хорошо тебя знаю и вполне могу определить, когда ты намеренно рассеянна. – София ничего не ответила, он тяжело вздохнул и взял ее правую руку в свою. – Я очень сожалею о том, что ты взялась за эту работу.

– Со мной все хорошо, Томас.

Он отпустил ее руку.

– Да уж, вижу, – саркастически заметил он, взял ее подбородок большим и указательным пальцами и повернул к свету. – Я тебя осмотрю, и мы можем ехать. Черт побери, леди Прескотт может без труда найти другую сиделку для своего братца.

Томас никогда не ругался в ее присутствии, и ее поразила его сегодняшняя горячность.

– Я хочу остаться.

Томас нахмурился, и морщины прорезали гладкую кожу на его челе.

– Почему?

– Потому что леди Прескотт попросила меня приехать сюда, а сестра Уэстфилда является активной благотворительницей и устроительницей многих благодетельных дел, которые так важны для нас обоих. Разве не она обещала устроить бал, чтобы собрать больше пожертвований для строительства новой больницы?

– Да, но я не думаю, что разумно оставаться здесь, даже несмотря на то, что они с Уэстфилдом такие щедрые жертвователи.

– Уэстфилд? Я не знала, что его светлость занимается благотворительностью.

– Да, и весьма серьезной. А сейчас, если ты не возражаешь, я попрошу горничную собрать твои вещи, и мы уедем, впрочем, вещи могут прислать тебе позже.

– Томас, – произнесла она твердым голосом. – Я считаю тебя своим близким другом, но я осталась в Лондоне, чтобы стать независимой и самой принимать решения.