Ковчег Судного дня

Павел зажмурился. Перед глазами промелькнули фрагменты минувших недель. Дыхание перехватило. Так случается, когда стоишь на краю высотного здания, внизу чернеет бездонная пропасть, и холодный ветер свистит в ушах. Ужас и отвага.

— Я хочу найти Настю! — громко закричал он.

— Вот и прекрасно! — улыбнулась прорицательница. — Любовь важнее страха. В начале мира была любовь, это уж потом люди бояться начали. Дам тебе помощника. Эй, монгол, настал твой час!

Мужчина подпрыгнул, будто к пяткам ему приложили электроды.

— Я?!

— Ну кто еще? Конечно, ты, малец! С ним пойдешь!

Павел неприязненно покосился на человека.

— На кой он мне сдался?

— Пригодится.

— Куда мне идти?

Она лукаво взглянула поверх его плеча.

— Хочешь разыскать любимую? Вот и ступай туда, где ее оставил.

— В Краснодарский край?!

— Ты точно бестолковый! Где в последний раз голос ее слышал?

— В кабинете у этой… У Браун. Она набрала номер, Настя со мной разговаривала…

— Вот и ступай!

Павел направился к выходу мимо озадаченных фанатов, ловя завистливые и восхищенные взгляды. Мимо тетки-богомолки с пастозным, бледным, как непропеченное тесто, лицом, мимо красочных рекламных стендов, украшающих стены подземелья. Цепкие пальцы схватили за рукав, в полуметре возникла рожа усача. Кепка слетела с плешивой головы в пылу погони.

— Вот ты где, земляк! — заорал он и двинул Рюмину кулаком в живот.

Дыхание сперло. Павел отступил на шаг назад и что было силы врезал в лицо противнику. Чмок! От непривычки запястье пронзила острая боль. Он впервые в жизни ударил человека. Как говорят шахматисты — дебют. Всегда предпочитал улаживать конфликтные ситуации разговором. Хороший разговор — половина дела! Типичное обоснование труса. На удивление получилось неплохо. Хлестко, точно в нижнюю часть скулы, в то место, где она смыкается с подбородком. Боксеры называют место «стеклянной точкой». Вставная челюсть выпала на асфальт, лицо обмякло, как шарик со спущенным воздухом, черты утекли вниз, лишенные опоры щеки обвисли, усач стал похож на обиженного спаниеля.

— Ну шука, шащь упью!

Сзади возникло движение, звучный удар, звон разбитой посуды. Худой мужик, в линялых спортивных штанах, попытался напасть на Рюмина, но монгол огрел его по макушке портфелем. Благородная кожа почернела, остро запахло кофе.

— Вот сученыш! — зарычал монгол. — Я разбил термос!

Он орудовал портфелем, как палицей, из глубокой ссадины на лице мужика брызнули капельки крови. Вдохновленный поддержкой, Павел шибанул ногой неприятелю в пах и попал. Новичкам везет! Усач скорчился и тихонько подвывал. Ошарашенный натиском, худой отступил к выходу. У него в руке мелькнуло отточенное лезвие.

— Ах ты, сявка белоглазая!

Монгол сместился вбок, его кулак вылетел, как снаряд из пращи, и опустился на ребра. Хрясь! Звук был таким, словно треснула кость. Заточка со звоном покатилась по асфальту, худой согнулся и упал на бок. Все свершилось необычайно быстро. Фанаты возбужденно обсуждали битву.

Прорицательница одобрительно кивнула:

— Из вас получится хорошая команда!

По пути монгол выбросил испорченный портфель в мусорный бак. Ручка оторвалась, из мягкой кожаной оплетки торчали нейлоновые белые нити, похожие на обезглавленных червей.

— Портфеля не жалко? — спросил Павел.

— Не хотел бить в зубы. В корпус еще можно, а по морде не решался. Боялся кулак разбить, может, у них кровь порченая…

Он протянул руку:

— Геннадий! Можешь звать Монголом. У тебя неплохой правый кросс, подучишься, сможешь боксировать.

Рукопожатие было жестким и крепким, пальцы стальные.

— Павел Рюмин! Вообще, я первый раз в жизни ударил человека.

— С почином тебя, Паша!

Павел, не скрывая удивления, посмотрел в чернильные китайские глаза человека. Тот понимающе улыбнулся.

— Отец был русским, мать — бурятка. Я — подлинный интернационалист. Жена… бывшая жена… — его голос дрогнул. — Катя была наполовину украинкой, наполовину еврейкой. Мне нации вообще по боку!

Он свернул на площадь Искусств.

— Нам в другую сторону, — неуверенно сказал Павел.

Он всегда побаивался агрессивных мужчин, а видя, как тот расправился с вооруженным заточкой мужиком, и вовсе приуныл.

— У меня машина рядом, — буркнул Монгол.

Платная парковка была плотно уставлена автомобилями. Пожилой парковщик бегал промеж машин в поисках щели, куда надлежало втиснуть огромный «хаммер».

— Я уезжаю! — кивнул Монгол.

— Так рано, Геннадий Сергеевич?! — удивился парковщик.

Они подошли к БМВ пятой серии, бесшумно щелкнул электронный замок.

— Садись! — приказал мужчина.

В салоне пахло автомобильной косметикой, Павел провел пальцами по бархатистому пластику на торпеде.

— Новая?

— Восемь месяцев…

— Ты круто врезал тому парню в брюхо! Занимался боксом?

— Баловался по молодости, — с видимой неохотой ответил Монгол.

Он включил знак аварийной остановки, выбил пальцами дробь по оплетке руля.

— Ты, небось, башку свернул, гадая, на кой леший успешный мажор торчит возле чокнутой бабки?

— Угадал!

Геннадий горько усмехнулся.