Ковен отверженных

Машина замедляется, и Райкер сворачивает на едва заметную проселочную дорогу. Нас начинает подкидывать на ухабах. Райкер пересекает небольшую полянку и останавливается у островка деревьев. Как только я выползаю с заднего сиденья, он хватает меня и начинает внимательно изучать на предмет ранений. Он прижимает ладони к моей шее, и я чувствую, как они нагреваются, когда его магия начинает изгонять боль и залечивать травму.

Закончив, он мягко целует каждое пострадавшее местечко, теперь целое и невредимое. Я закрываю глаза и льну к нему.

– Я скучал, Пищалочка, – шепчет он мне на ухо.

От его дыхания по моей коже пробегает дрожь, я обхватываю его за талию, чтобы прижаться еще сильней. Кто-то поглаживает меня по плечу, и я перевожу взгляд на Нокса.

– Ты в порядке?

Он делает шаг ко мне, и я заглядываю в темно-серые глаза, полные беспокойства. Затем отрицательно качаю головой.

– Это было ужасно… Только-только мы все вместе, и тут вас силой выставляют за дверь. Что нам делать, если они не признают ваше право? Я уверена, что они крайне надеются на то, что между мной и ковеном Эноха что-то произойдет. Хотя сейчас уже кто знает – учитывая, что я напала на одного из них и, никого не спросив, свалила. Проклятье, они могут попытаться сковать мою магию?

Нокс притягивает меня в крепкие объятия и не выпускает из них несколько сладких минут. Паника во мне затихает: ее изгоняет эта обнадеживающая близость. Отстранившись, он накрывает мои щеки руками и нежно целует. Когда его губы покидают мои, я вдруг осознаю, что тянусь за ними, не желая, чтобы поцелуй кончался. Его грудь, все еще прижимающаяся к моей, дрожит от смеха.

– Киллерша, ты серьезно думаешь, что мы позволим этому случиться?

Меня отрывают от него и обвивают еще одни сильные руки. Каждый мой Избранный по очереди обнимает меня: нам всем необходимо физическое напоминание о том, что мы вместе и у нас все хорошо. Мне становится комфортно: я чувствую себя защищенной, я снова и снова мысленно благодарю ребят за то, что во всей этой чехарде у меня по крайней мере есть они.

Слова Нокса эхом отдаются у меня в голове, но я не могу полностью раствориться в умиротворении, которым он пытается меня окутать. Что, если ребята не смогут помешать старейшинам свершить то, что взбредет им в голову? Нас то и дело дергают из стороны в сторону по чужой указке, заставляя плыть по этому идиотскому течению, но когда это уже закончится? В какой момент мы проведем черту и скажем «хватит»?

Я отмахиваюсь от этих мелочей и сосредотачиваюсь на том, с чем нам нужно разобраться, чтобы снова быть вместе. Самым сложным кажется найти место, где мы сможем жить, – в безопасности и ни от кого не завися. Я пытаюсь представить, каково это – иметь наш собственный дом, но не позволяю себе сильно заплутаться в грезах. Суровая правда в том, что ничего подобного у меня не будет до тех пор, пока я не освобожусь от власти старейшин.

Как мне пережить еще три года до Пробуждения? Три года запретов, правил и манипулирования с целью удержать меня подальше от моих Избранных. Мне и три дня-то трудно представить без возможности получить от них то, чего я жажду. Я осознаю, что мое внезапное желание более глубокого физического контакта – неоспоримый побочный эффект того, как прижимаются наши тела, когда мы пытаемся друг друга успокоить. Один только факт того, что они здесь, со мной, заставляет меня пересмотреть свое отношение к вопросу о групповом сексе…

Тише, девочка! Сейчас не время и не место!

Мне приходится силой остановить себя от изучения окрестностей в поисках места, где можно было бы зайти дальше. Меня с самого начала влекло к ним, но, судя по всему, после того как я их пометила, во всем этом появилась дополнительная доза острого желания. Если бы только со мной не происходила вся эта безумная жесть, я бы гораздо активнее способствовала тому, чтобы мое тело познакомилось с их телами.

– Винна, я понимаю, что после случившегося в это еще труднее поверить, но все будет хорошо. У нас есть все полномочия заявить свое право, и старейшины должны отнестись к этому серьезно. Но если вдруг по какой-то причине они решат повыделываться, перейдем к плану Б, – уверенно говорит Вален и нежно улыбается.

– Что за план Б?

– Сбежать. До твоего Пробуждения. А затем они уже никак не смогут заставить тебя сделать что-то, чего ты не хочешь, – объясняет Сабин.

Я в усталом разочаровании провожу руками по лицу.

– Твою мать…

Вален целует меня в макушку.

– Не думаю, что до этого дойдет. Но хочу, чтобы ты знала: мы рассматриваем разные варианты.

– Да разве это вариант? Через две недели у вас начинается последний год в качестве новобранцев. Вы не можете просто забить на это. Вы бóльшую часть жизни положили на то, чтобы стать паладинами.

– Никто не говорит, что это будет легкое решение, но мы обсудили этот вопрос, и если до этого дойдет, значит, так тому и быть, – объявляет Райкер, чуть улыбаясь мне.