Ковен отверженных

– Черт, прости, Вален. Я даже не подумала, что ты можешь почувствовать, как у него появляются руны. Не учла, что вы близнецы, иначе бы предупредила.

Вален колеблется еще секунду, затем подходит и опускается рядом с нами на колени. Кладет руку на плечо Бастьена и наклоняется к нему.

– Я рядом, Бас.

– Черт! – кричит от боли Бастьен и еще крепче сжимает меня в объятиях.

Я снова и снова пытаюсь успокоить его, заверяя, что скоро все закончится. Вдоль позвоночника Бастьена проступают черные руны. Загибаясь в единые символы, они образуют сперва одну, а затем вторую линию. Он снова кричит: метки проступают по всему его телу; это магический ожог, который останется навсегда.

– Прости, Боксерша! – выдавливает он, и я немного отклоняюсь, чтобы взглянуть ему в лицо.

– За что ты извиняешься, мать твою? Это ж я с тобой сделала!

– Ты стоишь того…

Я фыркаю в ответ на его сдавленные от боли слова:

– Ради… тебя… я бы… сделал… это… хоть… мил… лион… раз… Боксерша! Ты… того… стоишь!

Бастьен сдерживает стон, и я борюсь с внезапным жжением в глазах. Это невероятно в его духе: беспокоиться обо мне, когда сам он проходит через настоящий ад.

Вален наклоняется к брату, закрывает ладонью его затылок и тихо декламирует:

В глухой ночи без берегов, Когда последний свет потух, Благодарю любых богов За мой непобедимый дух.

Судьбою заключен в тиски, Я не кричал, не сдался в плен, Лишенья были велики,

И я в крови – но не согбен.

Да, за юдолью слез и бед Лишь ужас кроется в тенях. И все ж угрозы этих лет Вовеки не внушат мне страх.

Пусть страшны тяготы борьбы, Пусть муки ждут меня в тиши – Я властелин моей судьбы, Я капитан моей души [23].

– Еще! – требует Бастьен, и Вален подчиняется, снова и снова повторяя стихотворение. Я тоже его запоминаю и присоединяюсь к этому магическому песнопению.

Потихоньку хватка Бастьена на моей талии ослабевает, и я чувствую, как начинают расслабляться мышцы его спины. Вален широко улыбается, и меня переполняет нежность от осознания, как сильно полегчало его брату.

– Чье это стихотворение? – спрашиваю я, не в силах сдержать любопытство. Ни за что бы не подумала, что они увлекаются поэзией.

– Уильяма Эрнеста Хенли. Называется «Invictus». Сильва не знал ни колыбельных, ни детских стишков, но знал стихи. В детстве мы засыпали под его чтение, из книги или наизусть. Это стихотворение всегда было одним из наших любимых. Когда кому-то из нас было страшно или тяжело, мы выбирали любимый стих и читали его до тех пор, пока другому не становилось легче.

Вален опускает взгляд на Бастьена, который, все еще тяжело дыша, пытается сесть. Братья встречаются глазами, и я наблюдаю за тем, как происходит их безмолвный диалог, полный беспокойства и любви. Такое чувство, что я физически вижу особую, невероятную связь, с помощью которой они без слов общаются и поддерживают друг друга.

Бастьен смотрит на меня. Не знаю, что я ожидала увидеть в его глазах, но точно не восхищение. Он набрасывается на меня, и мой удивленный писк растворяется в его губах, впившихся в мои. Он целует меня так страстно, что я перестаю задаваться вопросом, почему он вообще это делает сейчас, и просто плыву по волнам удовольствия. Когда он отстраняется, наши взгляды встречаются.

– Проклятье, ты такая сильная! Ну, я, конечно, и так это знал, но это другое. А теперь я чувствую это вот здесь… – Он потирает руны на груди. – Я даже не представлял, что нас ждет такое. Спасибо, Боксерша, спасибо, что выбрала меня… выбрала нас. – Он указывает на Валена, с ухмылкой наблюдающего за нами.

Вален с силой шлепает брата по голой заднице и подмигивает мне.

– Тебе нужно поесть, Бас. Как и тогда с Райкером и Ноксом, тебе нужны калории. Я прям по глазам вижу, и нет, речь не о том, чтобы съесть Винну.

Бастьен смеется и чмокает меня. Затем, опираясь на мою руку, встает на ноги; другой рукой он потирает ягодицу. Его чуть ведет, и мы с Валеном поддерживаем его.

– Черт, голова кружится.

Я поднимаю спортивные штаны Бастьена и помогаю натянуть их, пока Вален удерживает его на месте. Потом одеваюсь сама и, подняв взгляд, замечаю, что оба наблюдают за мной с пылающими от страсти глазами.

Я указываю на Бастьена.

– Ты иди поешь и отдохни; тебя будет шатать весь вечер, но уже завтра мы начнем тренировки. А ты… – Перевожу палец на Валена. – Мне нужна твоя помощь с составлением плана тренировок. Мне нужно знать, чему вы научились, когда готовились стать паладинами, чтобы потом мы смогли совместить это с тем, что умею я, и с тем, как я использую свою магию.

Они оба улыбаются и одновременно салютуют. Вален помогает пошатывающемуся Бастьену дойти до двери, а я бесстыже разглядываю их задницы. Трое готовы, остались еще двое.

Глава 39

– Твою мать! – кричит Бастьен.