Ковен озера Шамплейн

Я зажмурилась, проклиная все на свете, и выпалила:

– Я отпускаю вас!

Гримы переглянулись и оскалили бритвенно-острые пасти, подражая человеческой улыбке, а затем сделались прозрачными и бесплотными, опустившись на зал удушливым туманом, прежде чем… рассеяться.

– Отличный план, Зои, – пробормотала я, покинутая теперь не только соратницей в лице Авроры, но и собственными фамильярами, решившими, что это их последний шанс ускользнуть отсюда живыми. Набрав в легкие побольше воздуха, я медленно привстала на колени, чтобы затем подняться. – Ладно, тогда по старинке… Эй, Ферн!

Она отняла пальцы от напряженного лба и подняла голову.

– Пожалуйста, не мешай, – вздохнула Ферн удрученно. – Я тут думать пытаюсь! Исаак, – Она обернулась на моего отца, вконец озверевшего и сносящего все мраморные статуи на своем пути, лишь бы не дать Коулу загнать себя в угол. – Заканчивай! А я закончу с этим, – Ферн встала, со снисходительным видом выжидая, когда же я выпрямлюсь и, преодолев нашу связь с Коулом, буду готова оказать хоть какое-то сопротивление. – Ты ведь знаешь, что в любой момент можешь прекратить эту боль? Разорвать вашу связь. Нужно всего лишь заблокировать доступ Коула к твоей магии. Правда, тогда Исаак убьет его, но… Ты хотя бы сможешь со мною драться. Мы должны быть равны! Избиение младенцев мне совсем неинтересно.

– А что происходит с ним, тебе интересно?

Зои, разлепив окровавленные губы, вдруг улыбнулась с таким задором, что я почти перестала ее узнавать. Проследив за взглядом Ферн, устремившимся мне за плечо, я повернулась.

Сэм по-прежнему лежал на полу, но если еще минуту назад он не подавал признаков жизни, то сейчас каждая его мышца сотрясалась в конвульсии. Как в эпилептическом припадке, он давился пеной и чем-то черным, маслянистым, проворно забирающимся внутрь ему через горло.

– Что за мерзость ты с собой притащила?! – воскликнула Ферн с неподдельным ужасом, попятившись к фонтану.

– Ну, его зовут Сэм, – растерянно ответила я, наблюдая, как рваные края его ран сползаются вместе, спина выгибается дугой, а ногти удлиняются в серповидные…

Когти?

Это продолжалось не дольше минуты, но, когда Сэм поднялся, в нем едва ли можно было узнать человека. Он стоял уже не на ногах, а на лапах, таких массивных, что те порвали кожаные ботинки. Он пригибался к земле, выдыхая в воздух вместе с паром утробное рычание, засевшее в глотке. С зубов, увеличившихся вдвое, капала зловонная слюна.

Я увидела шерсть, покрывающую клочками его руки под разорванной тканью одежды. Их увивали вздувшиеся вены, а по стенам залы хлестал длинный скорпионий хвост с острым жалом на конце, сочившимся зеленоватым ядом. Единственное, что позволяло узнать Сэма в этом существе, похожем на мантикору, – это копна рыжих волос, торчащих меж двух кошачьих ушей с такими же рыжими кисточками.

Он открыл глаза, светящиеся красным, и его зрачки опасно сузились, отражая свет.

– Ты еще что такое?! – спросила Ферн.

– Мое имя Монтаг, – ответило полым голосом то, что сидело внутри Сэма, губы которого даже не двигались. – Я есть гений, ищущий и покровительствующий. Я есть Асар Ун-нефер, проводящий по долине. Я – шеду, Принц Дураков, и тебе не следовало обижать Верховную!

Сэм, – точнее то, что присвоило себе его тело, – очутился впритык к Ферн раньше, чем она успела выпалить одно из своих заклятий. Обрывки ее колдовства ударились о шеду, точно волны о скалы, и отхлынули обратно ни с чем: шеду и сам состоял из магии. Сбитая с ног, Ферн очутилась под его телом, исторгающим из себя тигриный рык. Длинный скорпионий хвост колыхнулся в сторону и разорвал путы теней, сдерживающих Зои, а затем жало вонзилось Ферн в ухо. Смрадный яд впитался, и сила Ферн ослабла, как по щелчку пальцев: Зои окончательно выпуталась, а мне резко сделалось легче дышать. По крайней мере, морально.

– Hellish dolor, – сказала я, и Ферн застонала, борясь с ментальной болью, как боролась с ней и я. – Ну что, давай! Теперь мы равны.

Схватившись за свисток, висящий на шее, она издала нежное трезвучие. Исаак, отвлекшись от Коула, изодранного, но распаленного в битве, помчался к ней одним пульсирующим сгустком. Он не успел пересечь и половину зала, как навахон, разложенный до метра, разрезал воздух вместе с коконом, защищающим его. Ужас исказил лицо Ферн, но лишь на миг, а затем сущность, поглотившая Исаака, начала сползать с него, как апельсиновая кожура.

С лезвия навахона закапала кровь. Там, куда приземлялись ее капли, из черной и отравленной она превращалась в горячую и человеческую. Я вдруг поняла, что пытался сделать Коул все это время, гоняя Исаака по залу, – он пытался освободить его.

На полу лежала отрубленная мужская рука с платиновыми часами и застывшими шестеренками механизма, куда заполз диббук, как в свой домик-шкатулку.

Исаак упал на колени, хватаясь за кровоточащую культю и, кажется, даже не понимая, что с ним произошло. Коул же привалился к краю фонтана, восстанавливая дыхание, и сложил навахон, стряхивая багровые ошметки.

– Symudiad, – хрипло прошептала Ферн.