Ковен заблудших ведьм

Обессиленно опрокинувшись на песок, я легла рядом с ней, глядя в притоптанные заросли юкки. На песке тлели следы козлиных копыт, напоминая о таинственном существе, – скоро их заметет время. Земля вибрировала: где-то в ее недрах свербели жутки-чернотелки. Я невесело ухмыльнулась: сегодня местную фауну ждет настоящее пиршество. Вот только…

Можжевельник, увешанный мертвыми ведьмами, исчез, будто его никогда и не было. Я резко села на песке и, затаив дыхание, обернулась на шорох.

– Милосердная, – сказала стоящая позади меня девочка в белой ночнушке. Глаза у нее оказались такими же черными, как шерсть дьявольского козла, которого она, улыбаясь, обнимала за шею, словно домашнего питомца. – Мудрая. Добро пожаловать, Одри Дефо.

А затем девочка закинула собственную петлю мне на шею, рывком затянула ее и оторвала меня от земли.

– Одри!

Все смешалось: пустыня, древо, черный козел, висельники и маленькая черноволосая ведьма. Горло тянуло, душило… Пока я не поняла, что сдавливаю его собственными пальцами, пытаясь сорвать петлю, которой нет. Губы вовсе не кровоточили – влажные, гладкие, словно солнце никогда их не касалось. Сухость во рту прошла, как и ломота в теле, изнуренном долгой ходьбой по адскому пеклу. Мой идеальный маникюр с красным лаком, целехонькое платье… Я внимательно оглядела себя, насколько это было возможно ночью, освещаемой лишь фарами двух машин вдалеке.

– Одри! – повторил Коул, встряхнув меня за плечи. – Ты очнулась, слава богу! Что с тобой было?

Я приподнялась, заботливо придерживаемая под спину, и ощупала его лицо, до сих пор не веря.

– Я заблудилась в пустыне, – выдохнула я, улыбаясь, как умалишенная. – Без воды и еды… Без вас… Я так долго шла! День… Может, два или больше…

– Одри, – Коул нахмурился и мягко сжал мои руки в своих, – какая пустыня? Ты была здесь. Вы с Ферн переместились к древу, а потом обе упали как подкошенные. Ты провалялась без сознания от силы минут десять.

– Десять… минут? – ошарашенно переспросила я, выпрямившись так резко, что чуть не разбила Коулу нос. – Не десять часов или дней? Ты уверен?!

– Уверен. Я бы заметил, пропади ты больше чем на неделю, Одри, – снисходительно ответил он, снимая с себя Вестников даров и застегивая их на моей шее, будто это могло помочь мне поскорее оправиться от потрясения. Впрочем, да, действительно помогало. – Так что это было? Ферн наложила на тебя заклятие?

– Нет, она здесь ни при чем… Это было похоже на сон, но такой… реальный.

– Да, потому это заклятие называется «Ловец последних снов». Лабиринт подсознания, выход из которого находят лишь единицы, а остальные – выживают из ума.

Мы оба оглянулись на Тюльпану. Она, точно акула в замкнутом аквариуме, расхаживала вдоль соляной дорожки, очерченной вокруг ветвистого можжевельника. Носки ее сапог не пересекали полосу: Тюльпана внимательно следила за этим, глядя себе под ноги и перебирая пальцами перед своим лицом, будто бы щупала невидимую границу.

– Повезло, что с нами эти двое, – хмыкнула она, кивая на Коула и куда-то вбок, в корни дерева. – Просто непробиваемые! Не перестаю поражаться охотничьей природе: даже морок их не берет. Но стоит переступить эту черту мне или другой ведьме… – Тюльпана присела на корточки, проводя по ней пальцами и тут же отдергивая руку, обожженная солью. – Боюсь, к священному древу мне не подойти. О его защите хорошо позаботились.

– Зачем кому-то так защищать дерево, даже если оно «священное»? – не понял Коул. Я же пригляделась к выступающим корням и увидела неподвижное тело с раскинутыми руками, распластанное между ними.

Удивительно, какой беззащитной во сне может быть та, что не ведает пощады наяву. Плененная собственным воображением, Ферн выглядела абсолютно умиротворенной: рот был слегка приоткрыт, а сомкнутые веки едва заметно подрагивали, как если бы ей снилось нечто захватывающее. Ветер гладил Ферн по светлым спутанным волосам, убаюкивая.

Гидеон сидел подле нее на коленях, но не трогал и не пытался разбудить – очевидно, уже пытался и понял, что это бесполезно. Рядом лежало копье, а его зеленые глаза встревоженно блестели, подсвеченные сумраком. Заметив, что я неприкрыто пялюсь на него, пытаясь разобраться в завладевших им эмоциях, Гидеон прочистил горло и вежливо осведомился:

– Ты в порядке, Одри?

– Да, спасибо. А Ферн…

– Упала вместе с тобой, – подтвердил Гидеон слова Коула, и его ресницы опустились. Он вдруг стал выглядеть в два раза старше, чем был на самом деле: побитый, раздавленный и… Напуганный? – Но если очнулась ты, то, значит, скоро очнется и она…

– Нет, не очнется.

Коул вздрогнул и резко встал, подняв меня за локоть, чтобы отодвинуть себе за спину и загородить от вязкой тени, отделившейся от ствола древа. Тень эта казалась длинной и бесформенной, пока ее не подрезал свет от фар, оставив лишь миниатюрный чернильный сгусток. Он юркнул между корней можжевельника и, просеменив до Коула и Гидеона, вышедших вперед, оказался не чем иным, как черноволосой девочкой из моих видений.