Ковен заблудших ведьм

Подчинив себе вялое тело, я подползла к Авроре и уложила ее на церемониальное покрывало, сдвинув белый воротничок платья, чтобы найти застежку.

– Быстрее, – поторапливал Коул, глядя на меня потемневшими глазами, в которых читалось столько же тревоги, сколько и восхищения. – Сердце еле бьется.

Я кивнула и поддела застежку ногтями, мимолетно пройдясь пальцами по черно-белым жемчужинам и любовно погладив каждую. Вестники даров откликнулись, потеплели и, расслабив нить, выпустили Аврору из стальных клещей, позволяя мне снять их и навсегда вернуть себе.

– Вы мои, – прошептала я, надевая ожерелье. Оно обняло мою шею, приветственно жужжа. – Я больше никому вас не отдам!

– Мама?

На лице Тюльпаны, склонившейся над неподвижной Авророй, застыл испуг, который прежде мне видеть не доводилось, – тайная фобия каждого ребенка, всплывшая на поверхность нежданно-негаданно.

Аврора зашевелилась, завертела головой, и Тюльпана облегченно выдохнула. Мы втроем отодвинулись, давая ей больше пространства и воздуха, когда она села, приходя в себя – все еще старая и высушенная, но хотя бы живая. Она внимательно ощупала свою шею – медленно, сантиметр за сантиметром, будто боялась снова обнаружить там жемчуг, – а потом просияла и захлопала в ладоши от радости.

– Наконец-то! – закричала она на весь дом. – Ох, сколько же мужчин мне придется принести на алтарь Идунн, чтобы снова стать красавицей! Пожалуй, стоит попробовать девственников.

Коул красноречиво сложил руки на груди. Аврора не заметила его, оттолкнув и бодро поднявшись на ноги. Трость была ей больше не нужна.

– О! Чуть не забыла, – подпрыгнула она, запуская руку в карман своего струящегося платья, чтобы вложить мне в перевязанную ладонь прозрачный кристалл с двенадцатью идеальными гранями, перемотанный медной проволокой и пульсирующий лиловым светом в такт моему сердцебиению. – Нашла это у вас на пороге, когда пришла. Похож на тот, что был у Тюльпаны. Видимо, Ферн прислала подарочек.

«Я свяжусь с тобой, когда придет время».

Внутри похолодело. Я стиснула кристалл и злобно сверкнула глазами на Аврору, вовсю прихорашивающуюся возле одного из ритуальных зеркал.

– И ты говоришь об этом только сейчас?!

– Да забылось как-то. Когда умираешь и ползешь на издыхании к своему врагу просить о милости, становится не до передачек.

Я закипела, как чайник, но Коул обнял меня, возвращая в мир адекватности и здравомыслия, к которому Авроре не мешало бы приобщиться. Пусть и не сразу, но, успокоившись, я раскрыла ладонь с кристаллом, пытаясь понять, чего ожидать от него и от Ферн.

– Одри…

Скрипнула дверь. За ней, робко переминаясь с ноги на ногу, завернутая в розовое одеяло вместо пижамы, стояла босая Морган со встрепанной головой и вмятиной от подушки на щеке.

– Извините, я не помешала? Где можно найти Сэма, чтобы он приготовил вафель с кленовым сиропом? Я жутко голодна!

IX

Семейные узы

Это был очень одинокий день.

Дом опустел за считаные часы: Зои, обняв напоследок каждого, загрузила вещи в машину Сэма и помчалась с ним к вокзалу, опаздывая на экспресс, идущий прямиком до аэропорта Нью-Йорка. Утром ее ждал рейс на Новый Орлеан. Рафаэль и не догадывался, что следующим утром покой ковена будет нарушен и на порог заявится та, что захочет отнять его «самый лакомый кусок». Перед выездом Сэм захватил с собой несколько упакованных ланчбоксов – ему предстояло пробыть в Берлингтоне до конца недели, чтобы решить вопрос с арендой квартиры, в которой он больше не нуждался. Исаак уехал тоже: в местной старшей школе катастрофически не хватало учителей, а «сидеть на шее у родной дочери», как он выразился, было унизительно. Раньше мой ковен и так можно было пересчитать по пальцам, а теперь для этого и вовсе хватало одной руки.

Аврора исчезла, не попрощавшись, что, впрочем, было только к лучшему. Правда, не для Тюльпаны: она еще долго стояла у камина, стиснув зубы, а затем схватила из глобуса недопитую настойку и заперлась с ней в спальне на весь день. Мне оставалось только гадать, почему каждая встреча с матерью была так болезненна для нее и равносильна вновь пережитой утрате. Тюльпана отказывалась говорить об этом, но давнее горе, породившее ее ненависть, тянулось за ними обеими почти осязаемым шлейфом.

Теперь же Тюльпана возилась с Диего и Морган в оранжерее, обучая их стихии земли, как ни в чем не бывало. Я в это время бдела возле окна в ожидании чего-то. Поглядывая на ограненный сталактит в медной проволоке, мигающий васильковым светом, я спрятала его в карман джинсового платья. Все эти дни кристалл молчал, не подавая признаков жизни, за исключением монотонной пульсации. Вспышка – затемнение, вспышка – затемнение… Зернистое свечение отлично заменяло ночник, если положить кристалл рядом с подушкой. Аврора так и не соизволила объяснить, что именно должно произойти в тот миг, когда Ферн захочет со мной связаться, и мне приходилось вариться в своем любопытстве. Зато теперь со мной были они.