Ковер царя Соломона

Но если он опоздает и странная парочка будет ждать его на платформе, скрыться ему не удастся. Джаспер бежал так, как не бегал никогда в жизни, от входа на станцию его уже отделяла куча народу. Едва он подскочил к платформе, как подошел поезд на «Ливерпуль-стрит». Если они успеют сесть в вагон одновременно с Джаспером, то он окажется беззащитен. Может, выйти на «Квинсуэй»? Попытаться запутать следы? Нет, плохая идея, там нет эскалаторов, только лифты, и если они разгадают его маневр и тоже выйдут на этой станции, он окажется в ловушке.

Это если они успеют на поезд. Что, конечно, маловероятно. На «Бонд-стрит» мальчик выскочил из последнего вагона, чувствуя себя так, словно на него поставили клеймо. Одинокий ребенок сразу бросается всем в глаза, он не может скрыть ни свой возраст, ни свой рост. Джаспер чувствовал себя маленьким затравленным зверьком. Его сердце колотилось, как сумасшедшее. Но отдохнуть он не мог, ему нужно было бежать. На «Бонд-стрит» гулял ветер, да такой, что на эскалаторе его чуть не сбило с ног.

Похоже, никто его не преследовал. Джаспер стоял, ждал поезда, следующего по Юбилейной линии до «Грин-парк», и думал: «А вдруг они уже добрались туда и поджидают его? Нет, невозможно. Им никак не успеть. Может быть, ранним воскресным утром, если на такси, но не на метро теперь. Никак не по Кольцевой до «Глочестер-роуд», да потом еще по Пикадилли до «Грин-парк», а иначе им сюда не добраться».

Он зашел в вагон, чувствуя себя разведчиком времен войны, заброшенным в Берлин. В его голове разворачивался фильм – полувымышленный, полуреальный, о беглеце, спасшемся в последнюю секунду. Герой с облегчением садится в присланный за ним лимузин, а в нем его уже поджидают ухмыляющиеся враги. В вагоне было только два пассажира – чернокожий мужчина и белая женщина. Оба выглядели уставшими и подавленными. Вслед за Джаспером в вагон ввалилась целая толпа. Он подумал: «Я в порядке, со мной все хорошо. Интересно, что они предпримут? Да ничего! Ничего они не смогут теперь поделать!»

По приезде в Западный Хэмпстед у него мелькнула мысль, не пробраться ли домой окружным путем. Еще не было и трех часов – слишком рано, чтобы возвращаться с занятий. Мальчик мог бы пройти через Вестхэмпстедские «Конюшни», вместо того чтобы прямо отправляться туда, где находилась «Школа», или идти через мост. Почему-то он был уверен, что ему ни в коем случае нельзя привести тех двоих в дом Джарвиса.

Но никто его не преследовал. Он совершенно свободно вышел из поезда и спрятался за стендом со схемой метро и какими-то афишами. Вышло довольно много людей, но ни Акселя Джонаса, ни Айвена, у которого «имелись причины скрывать фамилию», среди них не было.

Хотя они могли приехать и на следующем поезде… Джаспер поднялся по ступенькам. На выходе стоял контролер, а у него не было ни билета, ни денег. К счастью, у турникета выстроилась очередь, и когда мальчик встал в ее конец, то с облегчением заметил, что и позади него тоже скопилась целая толпа. Он от всей души надеялся, что кто-нибудь начнет перепалку с контролером и отвлечет внимание последнего. Удача ему улыбнулась. Женщина, стоявшая за пару человек от него, предъявила просроченный проездной, и, пока контролер тщательно его рассматривал, Джаспер проскользнул мимо стоящего впереди мужчины, поднырнул под рукой женщины и бросился бежать. Вслед ему донесся крик: «Стой! А ну-ка вернись!»

Он свернул в индийский магазинчик. Вряд ли контролер за ним погнался – ведь он не мог оставить свой пост. Джаспер начал разглядывать полки с кукурузными хлопьями и кошачьим кормом. От прилавка до него донесся запах шоколада, и рот наполнился слюной. Хозяин-индус буравил маленького посетителя взглядом, полным ненависти и жажды мщения, подозревая, что он – один из воришек, которого пока не удалось поймать на горячем.

Джаспер прогулочным шагом покинул лавочку. Со стороны станции шло множество людей. Приехали ли они из Стэнмора или с «Набережной»? По крайней мере, Акселя Джонаса и «бесфамильного» Айвена среди прохожих не было. А вдруг он их пропустил? Вдруг они сошли с какого-нибудь другого поезда, пока он торчал в индийском магазинчике? Мальчик был почти уверен, что это не так, что никакого другого поезда не было. Но тут, впервые в жизни, его охватило то иррациональное чувство, когда точно знаешь, что какое-то событие совершенно невозможно, вернее, невозможно на девяносто девять процентов, что оно немыслимо и вообще противоречит всякой логике, но этот один-единственный процент никак не дает тебе покоя, заставляя трепетать от страха.