Ковер царя Соломона

Потрясение принудило ее сесть – она словно была сбита с ног неожиданным ударом. Потом Сесилия снова встала, продолжая тем не менее держаться за стол.

– Ты разве не выпьешь кофе? – спросила ее дочь.

– Не хочется опоздать на встречу с Дафной, – ответила та.

От нее не ускользнуло то, как переглянулись Тина с Дэниэлом. Точнее, она заметила многозначительный и ласковый взгляд дочери, обращенный на ее приятеля. Это нисколько не тронуло миссис Дарн: она не испытала ни гнева, ни стыда, ни смущения. Она была выше всего этого. Но в ее голове что-то монотонно стучало. Это не было привычными уличными звуками. Благодаря недавно прочитанной книге и увиденному фильму, этот гул напомнил Сесилии звук взрыва, который миссис Мур слышала в Марабарских пещерах. В ее случае, конечно, это был самый банальный шум крови, но ее реакция на него оказалась весьма сходной. Миссис Дарн посетило совершенно четкое понимание того, что жизнь не имеет никакого смысла, раз в мире больше нет ни морали, ни этики, ни нравственных ценностей. Да и существовало ли все это когда-нибудь?

В том, что Дэниэл Корн является отцом Джаспера, у пожилой женщины не было ни малейшего сомнения. А Тина все эти годы получала деньги от Брайана, наивно верившего, что это его ребенок… Его обманули, точно так же, как и детей, и саму Сесилию. Теперь она не сомневалась, что и Бьенвида тоже родилась от другого мужчины. Сама же мисс Дарн, похоже, ничуть насчет этого не волновалась. Если бы ее мать позволила себе сказать что-нибудь по этому поводу, Тина бы только улыбнулась, пожала плечами и спросила: «А какая, собственно, разница?»

Никакой разницы не было. Теперь уже – никакой. По дороге к станции Сесилия, механически переставляя ноги и, не глядя, куда ступает, пересекла железнодорожный мост. Она проделывала этот путь десятки тысяч раз и сейчас шла как автомат, вспоминая свою юность и все свое прошлое и размышляя о том, что в действительности имеет значение в этой жизни. Неужели правда ни в чем нет никакого смысла? В годы ее молодости такую женщину, как Тина, затравили бы, а во времена ее собственной матери женщина, ведущая себя подобным образом, стала бы презираемым всеми изгоем. Теперь же те, кто знал мисс Дарн, только улыбались. Не то чтобы они ее прощали – нет, никто просто не видел в ее поведении ничего предосудительного. Совершенно ничего.

Апрельским вечером 1951 года на перегоне Центральной линии между станциями «Лейтонстоун» и «Снейрсбрук» были сброшены на пути три велосипеда. Возникло короткое замыкание, в результате которого движение задержалось где-то на полчаса.

За полвека до этого происшествия из поезда, направляющегося из Сити в Южный Лондон по Северной линии, выпал пассажир. Поезд как раз проходил по туннелю на полной скорости, и мужчина погиб.

В ноябре 1927 года на станции «Пикадилли» один из контролеров хотел закрыть дверь движущего поезда. Его затянуло в туннель, и он тоже разбился насмерть. Двадцать лет спустя между станциями «Ливерпуль-стрит» и «Банк» один из охранников погиб, упав с шедшего на восток поезда. В том же году на «Ланкастер-гейт» лишился жизни еще один мужчина: его рука застряла в дверях, когда он попытался их закрыть, и его утащило в туннель.

Поднявшись по чуть скользким, покрытым плесенью деревянным ступеням на мост, Сесилия замерла на секунду, глядя невидящим взором вниз, на паутину серых проводов и серебряные линии рельсов, уходящих в сторону Финчли-роуд. Что станет с детьми, когда Брайан все узнает? Кто будет их содержать? Тина – ее единственная наследница. Дом, естественно, отойдет ей. Хотя теперь миссис Дарн подумала, что обязана позаботиться о Джаспере и Бьенвиде, оставив дом им. Не для того, чтобы наказать дочь, а чтобы защитить внуков от нищеты. В ближайший понедельник нужно пойти к адвокату и переписать завещание.