Козни туманного Альбиона

— Обрати внимание на Мамонтову, — Алина с удивлением смотрела в сторону экс-жены. Та, не стесняясь своих слез, ревела по-бабски, вытирая лицо платком. — Ничегошеньки не понимаю. Что означают эти слезы? Неужели так скорбит?

Я только пожала плечами. Если Лариса Мамонтова не причастна к смерти бывшего мужа, то, возможно, так оно и есть — до последнего дня он оставался для нее близким и любимым человеком. А если смерть Богомолова на ее совести, Мамонтова первостатейная лицемерка, и это не более чем слезы сытого крокодила. Ведь как заведено у этих рептилий? Съел жертву, а потом слезы ручьем, для улучшения процесса пищеварения.

— Завтра же пообщаюсь с этой дамочкой, — пообещала Алина. — Я выведу ее на чистую воду.

— Не сомневаюсь в твоих способностях.

На кладбище мы не поехали — решили навестить пострадавшего в поездке Веню Куропаткина. Он пребывал в своем салоне «Белла Донна». Сидел в кресле и с грустью наблюдал, как за окном кружатся желтые листья. Осень в этом году выдалась теплая и затяжная. Конец октября, в другие годы в это время уже снег срывался, а в этом деревья до сих пор стоят в золотом убранстве. Красота, как будто кто-то на небесах взял и зиму отменил.

— Веня, как ты себя чувствуешь?

— А, это вы? — отвлекся от миросозерцания парикмахер. — Плохо, очень плохо.

— Что плохо?

— Нога, все так же болит и немеет. И пальцы на больной ноге посинели.

— А чего же ты в больницу не идешь?

— Боюсь, могут отрезать.

— Вень, ты что чудишь? У тебя сильное растяжение, а с растяжением ноги не ампутируют, только туго перевязывают.

— А я что? Уже шестой день перевязанный до колена хожу. Сплю в повязке, ем в повязке, прыгаю в повязке на одной ноге, а нога никак не проходит, только хуже стало.

— Веня, а ты повязку менял?

— Нет, Саша так хорошо ее завязал. У меня и сил таких нет, чтобы себя так туго запеленать.

— Веня, срочно распутывай ногу, — потребовала я, вспомнив, что, когда Саша заматывал ногу Вене, бинта оказалось слишком много. Саша пожалел резать бинт, оказывается, здесь такой бинт большая редкость, какой-то суперсжимающийся, и забинтовал Венину ногу до колена, предупредив, что в Лондоне купит бинт попроще, а этот заберет себе. Но в Лондоне пострадала Ася, и, очевидно, он в суматохе забыл о Вене. Куропаткин все эти дни бинт не снимал, он у него сжимался, сжимался и сжался до такой степени, что пережал кровеносные сосуды. Кровь перестала поступать в Венину ногу, и теперь ему грозит страшная вещь — гангрена.

Веня тут же закатил брюки до колена и спешно стал витком за витком стаскивать с себя бинт, оголяя мертвенно-белую кожу. Кровь хлынула по сосудам, и нога постепенно стала приобретать естественный оттенок.

— Ой, пощипывает, — запищал Веня.

— Массируй ногу, массируй.

Степа бросилась помогать Куропаткину.

— А теперь попробуй пройтись.

Веня сделал несколько неуверенных шагов, поднялся с пятки на носок, присел, поднялся и с благодарностью посмотрел на нас:

— Я уже помирать собрался, а вы меня спасли.

— Глупый, ты молодой, тебе жить и жить.

— Богомолов тоже себя хорошо чувствовал, а его раз по голове, и нет мужика. Вы ходили на похороны?

— Только оттуда. Веня, а мы к тебе по делу.

— Ради вас, милые дамы, разобьюсь в лепешку, но любую вашу прихоть исполню. Заказывайте, что хотите: стрижку, перманент, укладку, — Веня шаркнул ножкой и жестом показал на свободное кресло.

— Веня, у нас к тебе просьба, — начала я, а Алина уже подталкивала упирающуюся Степу к креслу. — Сделай из нее нечто неузнаваемое.

— Сногсшибательное? Чтобы ни один мужчина не прошел мимо?

— Нет, как раз наоборот. Измени ее облик так, чтобы никто ее из знакомых не смог узнать и при этом внешность не бросалась бы в глаза. Сможешь?

— Спрашиваешь, я полтора года гримером в театре проработал, — Веня надменно посмотрел на меня.

— Не знала, оказывается, тебе, Венечка, цены нет, — Куропаткин купился на мою лесть и смущенно заулыбался.

— Цвет менять будем?

Степа испугано вжалась в кресло и замотала головой.

— Веня, подбери ей парик и научи краситься. Я думаю, этого будет достаточно, — выразила свою точку зрения Алина.

— А мои волосы нельзя оставить? — робко спросила Степа.

— Нет, — ответили мы хором и общими усилиями стали напяливать по очереди на ее голову парики.

— Давайте возьмем вот этот фасончик, — предложила Алина и натянула на мою скромную родственницу парик огнено-рыжего цвета с авангардной стрижкой.

— Нет, не пойдет, — отвергла я. — С таким цветом волос она слишком заметна.

— А что такого? Осень на дворе, игра красок. Желтый лист, красный лист. Рядом с кустом станет — с листвой сольется.

— А для лета мы попросили бы у Вени зеленый? Степа, выбирай ты. Какой тебе больше нравится?

— Этот, — она остановила свой взгляд на светло-пепельном каре, которое удивительно подходило к ее лицу.

— Считай, полдела сделали, — удовлетворенно сказал Веня, взял в руки косметическую палитру и ловкими, уверенными движениями начал наносить на Степино лицо макияж.