Козырной день

– Необходимо установить, где он жил, как жил, с кем общался, чем увлекался… И так далее. Вряд ли нужно перечислять все детали нашей работы.

– Да-да, конечно… Вы правы.

Прокурор и следователь переглянулись – поведение Нефедовой как-то вываливалось из разговора, из его содержания. Стало заметно, что Лидии Геннадиевне гораздо больше лет, нежели это казалось на первый взгляд, косметика, манеры, золото, словно бы в один миг потеряли свою силу и обнажили возраст хозяйки – ее слабое место.

– Видите ли, – сказала Нефедова, – вовсе не исключено, что он там и не жил, – она исподлобья посмотрела на Кокухина, на Засыпкину, пытаясь определить насколько строго они отнесутся к ее сообщению.

– Это уже что-то новое, – протянул Павел Михайлович. – Но как же тогда понимать запись в выписной карточке? Там вашей рукой записано, что Юрий отбыл на постоянное жительство в Архангельск.

– Как вам объяснить, – Нефедова на секунду задумалась, ее тон снова изменился. – Юрий действительно собирался в Архангельск… Одно время. Да, собирался. Дело в том, что как-то в поезде он встретил мужчину, и тот обмолвился, что сам из Архангельска, или направляется в Архангельск, во всяком случае у них в разговоре что-то промелькнуло об этом городе. И мы с мужем подумали, что неплохо бы и Юрию туда поехать…

– Это после истории с вытрезвителем?

– Ох, Галина Анатольевна, – скорбно усмехнулась Нефедова. – И дался вам этот вытрезвитель! Не понимаю, зачем связывать разные события… Все мы были молоды, всем хотелось чего-то необычного. Вы согласны со мной, Павел Михайлович?

– Я не очень четко уловил вашу мысль, – Кокухин развел руками. – Скажите, когда уехал ваш сын?

– Не помню точно, где-то в январе.

– Он выписан второго января. А нападение на вытрезвитель совершено тридцатого декабря. Другими словами, вы отправили его в течение трех дней. Так?

– Отправили! – воскликнула Нефедова. – Павел Михайлович, зачем же так? Произошло некоторое наложение событий…

– К тому же в документах указан один город, а поехал он совсем в другой, – заметила Галина Анатольевна.

– Юрий передумал, – холодно пояснила Лидия Геннадиевна, поняв, что люди, сидящие перед ней, не желают проникнуться тонкостью ее чувствований. – Да, он не поехал в Архангельск. Он уехал в Рязанскую область, если для вас это так важно.

– Куда именно? – спросил Кокухин.

– В Касимов. К тетке. Сестре моего мужа. Я сама отвезла его в Москву и проследила, чтобы он сел на поезд, идущий в Рязань.

– Вы ему не доверяли?

– Я – мать! – значительно, с ноткой оскорбленности, произнесла Нефедова.

– С какой целью вы внесли в документы о выписке заведомую ложь? – бесстрастно спросила Галина Анатольевна. – Зачем вы указали Архангельск, если сами посадили его на рязанский поезд?

– Галина Анатольевна! – с укором воскликнула Нефедова. – Как бездушно вы раскладываете по полочкам святые материнские чувства!

Засыпкина не стала говорить ей о том, что бездушие проявила как раз Лидия Геннадиевна. Зная о том, какой славой пользуется ее сын, она отправляет его на перевоспитание к старой беспомощной женщине, у которой своих забот полон рот – работа, дети, дом, хозяйство. Другими словами, попросту спихнула его с плеч.

– Ну что ж, Лидия Геннадиевна, будем считать, что положение прояснилось. Осталось проверить ваши показания.

– Как?! Вы мне не верите?! – она повернулась к прокурору.

– Видите ли, Лидия Геннадиевна, – сдержанно ответил Павел Михайлович, – сейчас не имеет значения – верим мы вам или нет, верите ли вы мне… Совершено преступление. В этом преступлении замешан ваш сын.

– Нет, вы что-то путаете! Юра мог запустить снежок в окно вытрезвителя. Мог. Не отрицаю. Мог без разрешения проехаться на колхозной кляче… Но преступление… Нет.

– Разберемся, – пообещал Кокухин.

– Надеюсь, – сказала Нефедова, поднимаясь. – Если бы вы знали, каким успехом он пользуется у девочек! Вы видели, как я его одеваю? Не будете же вы отрицать, что он, кроме всего прочего просто красивый молодой человек! – выдержка изменила Нефедовой и она заговорила плачущим голосом. – И, имея в жизни все это, спутаться с какими-то алкоголиками, которым для счастья не нужно ничего, кроме стакана червивки?! Зачем это ему?! Зачем! Должны же вы понимать людей хоть немного! Юра рожден для хорошей, достойной красивой жизни! А вы пытаетесь втолкнуть его в эту кошмарную историю только потому, что он совершил несколько шалостей? Вспомните свою юность! Неужели…

Не договорив, Нефедова покинула кабинет. Пока шла по улице, немного успокоилась. А придя домой, увидела, как младший сын выволакивает из-под дивана окровавленные джинсы, увидела на вешалке зеленый пушистый шарф. Почувствовав слабость, невольно села на стул. И рука ее, повисшая вдоль тела, коснулась чего-то мокрого, холодного – это были знакомые полусапожки сорок третьего размера.

Будет золото!