Крайняя мера

— Когда у нас накопится достаточно информации по заговору, ты получишь проездные документы во Францию, тысячу фунтов и тайный пропуск на корабль, который увезет тебя подальше от друзей и Сесила. Не знаю, кто из них проявит более горячее желание разделаться с тобой.

— А как вы это сделаете?

«Я давно разработал план по освобождению сэра Уолтера Рейли и его отправке в надежное убежище в Европе. Рейли от него отказался, так как считает бегство признанием своей вины».

— Я могу это сделать, а больше тебе ничего не надо знать. Тебя доставят на южное побережье, посадят на корабль и переправят во Францию. Тысяча фунтов — дополнение к тем деньгам, которые ты можешь добыть сам, выполняя мое задание. Тебе ведь надо привести в порядок дела и оставить побольше денег жене и семье? Ты получишь документы на другое имя, которые не вызовут никаких подозрений при любой проверке.

— А как быть с моей семьей?

— Решай сам. Они могут приехать к тебе позже, когда утихнет вся суматоха, или можешь их бросить. Потом скажешь мне, что надумал.

Если Трэшем и принял какое-то решение относительно семьи, на его лице ничего не отразилось.

— Думаю, в понедельник меня введут в курс дела. Я снова приглашен на обед к лорду Стоуртону в Кларкенуэлл. Он мой родственник, но приглашение я получил от Робина.

— Я знаю твоих родственников, — сказал Грэшем, хранивший в памяти полный список родственных связей английских католиков. — Лорд Монтигл тоже твой родственник, об этом все знают.

— Странно, что приглашение пришло от Кейтсби, а не от родственника. Это наводит на мысль, что меня приглашают не ради приятной компании.

— Значит, ты должен идти.

— Насколько я свободен в своих действиях?

— Что ты имеешь в виду?

— Мне можно говорить от своего лица или только по написанному вами сценарию?

— Я ставлю всего два условия. Во-первых, говорит только то, что поможет тебе оставаться в курсе всех событий, и если удастся довести дело до конца, что ж, тем лучше. При любых обстоятельствах веди себя так, чтобы тебя не отстранили от заговора. Без информации ты мне не нужен. Во-вторых, ты должен немедленно сообщать обо всем, что там происходит.

— Я должен прийти сюда?

— Да, но не в понедельник. В Кларкенуэлле есть трактир «Русалка». Скажешь, чтобы тебя проводили в комнату, которую снял мистер Сесил. — Глаза Трэшема расширились от ужаса. — Мистер Робин Сесил. Я тебя там встречу.

— Можно ли ему доверять? — тихо спросила Джейн. Она уже успела прочесть и по достоинству оценить новую пьесу Джонсона, которая называлась «Вольпоне, или Лиса», и теперь снова страдала от скуки и тосковала по театру.

— Скоро узнаем. А пока над нами висит угроза, ты не должна отходить от меня ни на шаг.

— Знаю, — просто ответила Джейн. — Но если нас обнаружат, от меня не будет хлопот. Когда надо, я тоже умею хранить тайны.

Многие из тех, с кем Трэшем подружился в школе и в более поздние годы, уже отошли в мир иной. Одни умерли от чумы, других сбросила лошадь, а третьих поразили болезни, не имеющие ни названия, ни лекарства, которым их лечат. Один из друзей погиб в пьяной драке и, уже умирая, пытался весело болтать с Фрэнсисом. Смерть отца потрясла Трэшема гораздо больше, чем полагали его так называемые друзья. Несмотря на то что при жизни отца они были врагами, старик, как ни странно, обеспечил Фрэнсису безопасность и комфорт, став для сына надежной опорой, а с его смертью уверенность исчезла.

В молодости Трэшем был очень храбр, а сейчас страх заглушал все остальные чувства.

Район Лондона Кларкенуэлл еще недавно был деревней. Он находился за стенами Сити и примыкал к нему с севера, гранича с долговой тюрьмой «Флит» с одной стороны и с Чартерхаусом — с другой. Вскоре ведущий неумолимое наступление Лондон поглотил деревушку, но жители этого района упорно утверждали, что свежий ветер с Ислингтона, гуляющий над Кларкенуэллом, не дает разразиться эпидемии чумы.

Стоуртон женился на сестре Трэшема Франциске и, несмотря на двадцатилетнюю разницу в возрасте, подружился с Кейтсби. Леди Франциска Стоуртон постоянно выглядела уставшей от жизни и рассеянной, как будто самые важные события происходили не рядом с ней, а где-то очень далеко.

— Добро пожаловать, Фрэнсис, мы всегда рады тебя видеть, — устало, но с нежностью в голосе приветствовала она брата.

Леди Стоуртон и ее супруг носили траур по покойному сэру Томасу Трэшему. Фрэнсис отметил рассеянность лорда Стоуртона и не совсем обычное для него поведение. Кейтсби был в своем амплуа и изо всех сил старался очаровать леди Стоуртон, а потом переключился на ее супруга. Обед закончился рано, и Кейтсби попросил Трэшема задержаться на пару слов. Фрэнсис почувствовал, как екнуло его сердце.