Крайняя мера

Подойдя к знакомой двери, Трэшем почувствовал себя полностью опустошенным. А ведь когда-то посещение этого дома приносило радость. Помимо Кейтсби, Фокса и Тома Уинтера, в комнате находился Роберт Кейтс. Трэшем невзлюбил Фокса еще с первой встречи, сразу же почувствовав его презрение к гражданским, с которыми ему временно приходится иметь дело. Неприязнь лишь усилилась, когда стало известно, что именно Фокс доставил порох в погреб и ждет удобного момента, чтобы поджечь запал. Черт бы побрал всех лордов вместе с парламентом! Может, они и заслужили такую участь. Порох не разбирает, кто прав, кто виноват, но самое страшное, что отзвуки взрыва могут погубить самого Фрэнсиса Трэшема.

Фрэнсис сразу заметил перемену, происшедшую с Кейтсби. Заговорщики собрались в комнате со стенами, отделанными панелями из красильного дуба, на которых не висело ни одной картины. Многостворчатые окна со стойками выходили в ухоженный сад и огород, где служанка старательно выбирала самую лучшую зелень, чтобы отнести ее повару на кухню. Трэшем с завистью смотрел на склонившуюся над грядками женщину, целиком поглощенную своей работой. Сможет ли и он хоть когда-нибудь зажить так же спокойно и мирно?

— Нам придется взорвать нескольких единоверцев. Речь идет не о простых людях, а о тех, кто нами руководит и от чьих решений зависит наша жизнь. Кем мы себя считаем: добрыми католиками или людоедами, которые пожирают себе подобных? — Трэшем особо подчеркнул последние слова.

Фокс презрительно усмехнулся. Говорил он редко, и его речь представляла странную смесь йоркширского и испанского акцентов.

— Люди гибнут на войне, невинные и виноватые, не говоря уже о солдатах.

— Слишком долго битва велась с помощью наших идей, убеждений и веры. А надо сражаться за них

. И в этом заключается наш долг. Неужели вы думаете, что члены палаты лордов, которые могут погибнуть при взрыве, сочли бы свою жертву напрасной, если благодаря ей в Англию возвратится царствие Божье?

— Они не смогут нам ответить, так как будут мертвы, — хмыкнул Трэшем.

— Не все. Многие не придут на заседание, так как знают, что там будут приняты законы против католиков. Остальных мы можем предупредить.

Заговорщики стали изучать длинный список пэров, среди которых был молодой Томас Говард, недавно получивший титул графа Арундельского. Как можно отправить на верную гибель юного лорда Во? Ведь женщины его семьи так много сделали для католической веры. Трэшем, как и собирался, затеял спор по поводу своих родственников: Монтигла и Стоуртона. Оставался еще Монтегю… Господи, ведь с двумя из них Кейтсби ужинал на прошлой неделе. Неужели он ел угощение, зная, что подписывает им смертный приговор? Заговорив о лорде Мордаунте, Фрэнсис неожиданно для себя обрел союзника в лице Роберта Кейтса. Кейтс был крупным рыжебородым мужчиной одного возраста с Трэшемом. Несмотря на бедность, он имел благородное сердце. К заговору он присоединился одним из первых. Их дружное выступление в защиту Мордаунта и заставило Кейтсби показать клыки.

— Мордаунт! — с издевкой в голосе воскликнул он. — Да я не доверю ему тайну за все сокровища мира! Именно из-за таких людей мы не можем открыто говорить о своих намерениях, потому что они тут же нас погубят. Уж лучше самим пойти к королю и рассказать всю правду…

— Но молодой граф Арундельский! — перебил его Трэшем. — Убивая таких, как он, мы убиваем свою надежду на будущее!

— Так найди способ помешать ему прийти на заседание парламента. Неужели не отыщется человек, который легко ранит графа Арундельского, и тому придется неделю или две полежать в постели?

Заговорщики принялись обсуждать наболевшие вопросы, и Кейтсби некоторое время им не мешал.

— Хватит! — твердо заявил он после пятнадцати минут безрезультатных споров. — Я лично предупредил Монтегю. — Он оглядел всех присутствующих, как будто те собирались оспорить его право. — Возможно, я предупрежу еще одного или двух пэров за несколько часов до взрыва, если сочту нужным. Предоставьте решать мне.

Над столом повисло тягостное молчание.

— Это не какая-то мышиная возня, — продолжил Кейтсби тихим голосом, в котором зазвучал металл. — Речь идет о битве за душу Англии. Разве не принял смерть Христос, чтобы искупить наши грехи? А ведь сам он был безгрешен. И разве его мать и отец не оплакивали смерть сына? Иногда, чтобы выиграть сражение, невинные должны погибнуть вместе с грешниками.