Крайняя мера

Милорд, если Вы вместе с лордами Нортгемптоном, Суффолком и Вустером пожелаете встретиться в субботу вечером за ужином в Ваших покоях в Уайтхолле, Вы найдете там послание, которое спасет Ваши души, как хорошая еда спасает плоть, и поможет спасти страну, а также Вас самих.

— Как ты думаешь, от него будет толк? — спросила Джейн, закончив трудиться над письмом.

— Кто знает? — откликнулся Генри. Руки девушки были перепачканы чернилами и занемели от напряжения после долгих часов кропотливой работы. Грэшем наклонился к Джейн и накрыл ее теплую руку своей, холодной, словно лед. — Если письмо дойдет до адресата, присутствие трех лордов-католиков поможет осуществить две цели: Сесилу придется действовать немедленно, даже если он выжидает время, чтобы опорочить Рейли, а с лордов-католиков снимутся все подозрения в участии в заговоре.

— На месте Сесила я бы решила, что какой-то сумасшедший хочет собрать нас вместе, чтобы убить, — поделилась своими соображениями Джейн.

— Для этого ему потребуется организовать мятеж и получить в свое распоряжение армию. В письме им предлагают встретиться в цитадели Сесила. Ему ведь не назначают встречу на поле в Ислингтоне, куда он должен прийти в полночь и без оружия. Кроме того, в письме есть два ключевых слова, которые привлекут внимание Сесила. Упоминание о «душах» говорит о том, что дело касается католиков. Я уверен, что он не знает подробного плана заговора, но если весь Лондон гудит о каком-то заговоре, Сесил не мог о нем не слышать, и с его стороны было бы полным безумием пренебречь любыми сведениями, имеющими отношение к этим слухам. Мы также упомянули о его «спасении», а для Сесила нет ничего дороже собственной шкуры. Так что, возможно, письмо и принесет желаемые плоды, а если нет, то для нас ничего не потеряно. Ведь главная задача не в том, чтобы собрать лордов-католиков в доме у Сесила, а в том, чтобы найти порох и заставить заговорщиков разбежаться в разные стороны.

Монтигл, разумеется, ничего не знал об этой беседе. Он приготовился к встрече с главным советником, а оказался лицом к лицу не с одним, а с четырьмя могущественными людьми, способными повлиять на его жизнь, карьеру и планы на будущее.

Изворотливый человечек, поселившийся в душе Монтигла, всегда приходил на помощь в нужный момент и помогал пережить любые перипетии. Отвесив низкий поклон всем четверым, он собрался с духом и попросил разрешения переговорить с его светлостью с глазу на глаз. При этом Монтигл не забыл подчеркнуть, что своей просьбой никоим образом не желает обидеть трех остальных благородных лордов.

Бросив быстрый взгляд на гостей, Сесил кивнул им и пригласил Монтигла в соседнюю комнату, куда слуга принес вино, чтобы подать его к ужину. При виде Сесила он как ошпаренный бросился вон из комнаты.

Сесилу не терпелось узнать, какие известия принес Монтигл, и для всеобщего блага определить свою роль в деле, которое становилось все более запутанным. Разумеется, милорд ничем не выдал своего нетерпения и лишь любезно осведомился о здоровье Монтигла, с задумчивым видом заметив, что прогулки верхом, подобные той, которую он только что совершил, могут нанести ему непоправимый ущерб. Монтигл еще не отдышался после бешеной скачки, его одежда была заляпана грязью, а по лицу градом струился пот. Он торопливо рассказал Сесилу о том, что случилось у него в доме и сбивчиво передал содержание письма и только потом вручил само послание.

По лицу Сесила пробежала легкая дрожь. Он сразу заметил, что оба письма написаны одной рукой.

— Благодарю вас, милорд, — сказал Сесил, аккуратно складывая письмо. — Независимо от последствий, которые могут иметь место, вы поступили правильно, доставив мне это послание. — Он кивнул Монтиглу, жестом приглашая его вернуться в зал, где их поджидали три лорда, непроницаемые лица которых напоминали горгулий со стен собора, и только горящие глаза выдавали волнение почтенных господ.

Ни слова не говоря, Сесил вручил письмо Нортгемптону, славившемуся при дворе неукротимым честолюбием, которое являлось результатом многолетней ссылки во время царствования Елизаветы. Подобно новообращенному, который вкладывает всю свою страсть в каждый отпущенный ему год жизни, Нортгемптон был преисполнен решимости добиться успеха на политическом поприще и посвятить этому остаток дней. Прочитав письмо, он молча передал его двум другим лордам, которые также не проронили ни слова. Потом тайком от Монтигла Нортгемптон бросил многозначительный взгляд на первое послание, оставшееся лежать на столе, и вопрошающе приподнял брови, но Сесил знаком дал понять, что не желает посвящать нежданного гостя в свои дела.

— Лорд Монтигл, как вам известно, члены правительства получают множество подобных писем, — нарушил Сесил затянувшееся молчание.