Крайняя мера

Перед суровым взором властей предержащих Монтигл сник и втянул голову в плечи. Неужели он выставил себя полным дураком?

— Тем не менее вот уже несколько месяцев до меня доходят слухи о плетущемся за границей заговоре, зачинщиками которого, боюсь, являются ваши единоверцы. Мы представим это послание на мудрый суд его величества и призовем на помощь его бесценное мнение. Заговорам, как и фруктам, для созревания требуется время.

Боже мой, письмо покажут королю! Когда это произойдет: сегодня вечером или завтра? Монтигл задумался, правильно ли он поступил, прервав ужин и примчавшись во дворец. Может быть, следовало положить письмо вместе с другими ходатайствами и прошениями, чтобы им занялись, когда подойдет очередь?

— Его величество… — начал, заикаясь, Монтигл.

— Находится в Ройстоне на охоте, — тихим голосом прервал его Сесил. — Он останется там до тринадцатого, потом остановится в Уаре и на следующий день вернется в Лондон, в замок Уайтхолл. Уверен, что в лесу его не подстерегает скрытый удар, — снисходительно добавил он и взглянул на трех лордов, которые ответили ему едва заметной улыбкой. — Мы признательны вам, милорд, за усердие, и будьте уверены, что оно нисколько не повредит вам в глазах его величества. Возвращайтесь с легким сердцем домой и продолжайте прерванный ужин.

Монтигла отпустили с миром. Низко поклонившись, он стал пятиться к выходу, а в это время слуги стали подавать задержанную трапезу. Озадаченный молодой лорд медленно ехал по темным улицам по направлению к дому, где его ждал безнадежно испорченный ужин.

— Мне не было нужды стоять так близко, — проворчал Манион, отогревая озябшие руки у огня. — Он наделал столько шума, как будто в Уайтхолл явились не три человека, а нагрянула целая армия.

Грэшем отправил Маниона к главным воротам Уайтхолла, чтобы удостовериться в прибытии Монтигла, на которое они так рассчитывали.

— Что будем делать теперь? — спросила Джейн.

Некоторое время Грэшем молча смотрел на девушку и вдруг, не дав ей опомниться, схватил в объятия и крепко поцеловал в пухлые губы.

— Со мной нельзя обращаться как с едой, которую хватают со стола, когда заблагорассудится! — возмутилась Джейн, отстраняясь от Генри, который с удовлетворением отметил, что, несмотря на гнев, девушка не оставила без ответа его страстный поцелуй.

— Нарядись прислугой, мы идем в театр! — воскликнул Грэшем.

— Разве можно? А вдруг нас увидят?

— После стольких дней пребывания в этой дыре было бы преступлением отказать себе в развлечении. Мы переоденемся слугами и пристроимся в последнем ряду партера, а после спектакля, думаю, можно вернуться к нормальной жизни в нашем доме на улице Стрэнд.

— Значит, опасность миновала?

— По возвращении в город я представлю дело так, будто мне вырезали опухоль и теперь я только начал выздоравливать. От одного моего вида всем станет плохо, но, разумеется, прежде чем показаться на люди, я проведу несколько недель в постели. Какую угрозу представляет для Сесила бедный калека? В любом случае заговор раскрыт, и у его светлости нет причин меня опасаться.

Все утро, проведенное в Уайт-Уэбзе, Кейтсби старательно успокаивал Анну Во, и не так уж важно, что он не сумел полностью развеять ее страхи, главное, что удалось их на время усыпить. Не пройдет и недели, и отпадет нужда прикрывать свои дела и помыслы лживыми выдумками. Всего одна неделя — и мир узнает правду.

Том Бейтс принес письмо в полдень. Его привез простой слуга, который загнал лошадь во время ночной скачки и совершенно выбился из сил сам. Кейтсби с непроницаемым видом прочел торопливо нацарапанные строки и, аккуратно сложив письмо, положил его в потайной карман брюк и вернулся к прерванной трапезе. Анна без умолку болтала о важных событиях в жизни соседей, о рождении детей и их воспитании. Поднявшись из-за стола, Роберт любезно поблагодарил хозяйку и раскланялся с остальными гостями, сидевшими за столом. Том Уинтер понимал Кейтсби без слов и тайных знаков и вскоре после его ухода тоже встал из-за стола. Братья Райт последовали за ним.

— Кажется, у нас возникли небольшие осложнения, — сухо обронил Кейтсби, вручая послание Уинтеру. Том приступил к чтению, и постепенно его лицо стало наливаться краской. — Полагаю, мы в долгу перед твоим родственником Томом Уордом, — заметил Роберт, передавая письмо Киту, а затем Джеку Райту. Братья Райт одними из первых присоединились к заговорщикам и не любили лишних слов, но когда до этих сильных и сдержанных мужчин дошел смысл написанного, обычное хладнокровие им изменило, и они в растерянности уставились на Кейтсби.

— Нас раскрыли! — воскликнул Уинтер. Он принялся испуганно озираться по сторонам, словно королевские войска уже маршировали по лугам Энфилда с намерением арестовать заговорщиков.

— Успокойся, кузен, — обратился к нему Кейтсби. — Пока мы в безопасности, но подумай хорошенько, что все это значит.

— Это значит, что Сесилу и королю известно о нашем заговоре! — Побагровевшее лицо Уинтера, искаженное страхом и злобой, выглядело нелепо.