Кракатит

В солнечные дни ему уже разрешалось выходить в парк, разрешалось сидеть на осеннем солнышке, укутавшись пледами; с каким удовольствием сбросил бы он эти пледы, побродил бы где-нибудь у пруда наедине со своими черными мыслями - но всегда при нем дежурит Краффт, или Пауль, или Хольц, или даже сам Рон, мягкий, задумчивый поэт Шарль; у него все время что-то вертится на языке, однако он никогда этого не высказывает, он только рассуждает о науке, личной одаренности, об успехе и героизме - обо всем на свете. Прокоп рассеянно слушает его; у него создается впечатление, что почему-то le bon prince стремится пробудить в нем благородное честолюбие. Неожиданно Прокоп получил письмо от княжны, она бессвязно просила его держаться крепче и не быть застенчивым. Тотчас после этого Рон привел к нему подтянутого пожилого господина, в котором все выдавало офицера, переодетого в штатское. Подтянутый господин принялся расспрашивать Прокопа о его планах на будущее. Прокоп, слегка раздраженный его тоном, отвечал столь же отрывисто и надменно, что собирается реализовать свои изобретения.

- Изобретения военного характера?

- Я не военный.

- Возраст?

- Тридцать восемь.

- Где служите?

- Нигде. А вы?

Подтянутый господин несколько смешался.

- Вы собираетесь продать свои изобретения?

- Нет.

Он понял, что его допрашивают и оценивают весьма официально; от этого ему сделалось скучно, и он стал отвечать лаконично, лишь изредка снисходя до того, чтобы рассыпать перед подтянутым господином щепотку своей учености или горсточку баллистических чисел, ибо видел, что доставляет этим особенную радость Рону. И действительно, le bon prince так и сиял, поглядывая на подтянутого господина, словно спрашивал: ну, как вам покажется это чудо? Однако подтянутый господин не сказал ничего и в конце концов вежливо откланялся.

На другой день с самого утра прилетел Карсон; он восторженно потирал руки, и вид у него был чрезвычайно важный. Нес какую-то чепуху, все время осторожно зондируя почву; бросал неопределенные словечки вроде "будущее", "карьера", "сказочный успех"; больше он ничего не хотел сказать, а Прокоп и спрашивать ни о чем не желал. Потом пришло письмо от княжны, очень серьезное и странное:

"Прокоп, сегодня ты должен принять решение. Я уже приняла его, несмотря ни на что - и не жалею. Прокоп, говорю тебе в этот последний миг: люблю тебя и буду ждать, сколько понадобится. Даже если нам придется расстаться на время - а это необходимо, ибо твоя жена не может быть твоей любовницейесли бы даже нас разлучили на годы, я буду тебе покорной невестой; уже одно это, одно это - такое для меня счастье, что и сказать не могу.

Хожу по комнате, как во сне, бормочу твое имя; милый, милый, ты не в силах вообразить, как я была несчастна с той поры, как с нами все это случилось.

Сделай же теперь так, чтобы я на самом деле могла называться твоей В.".

Прокоп не мог как следует уразуметь смысла письма, перечитывал его без конца и просто никак не мог поверить, что княжна имеет в виду... одним словом... Бросился бы к ней, да не мог справиться с жестокими сомнениями: а что, если это только взрыв женской чувствительности, каприз, которому нельзя верить, в котором мне не разобраться... разве ее поймешь? Пока он размышлял, явился дядюшка Шарль с Карсоном. Оба выглядели до того... официально и торжественно, что Прокоп дрогнул: вот сейчас скажут, что меня увозят в крепость, княжна что-то затеяла, и дело плохо... Он поискал Глазами какое-нибудь оружие на случай, если применят силу; выбрал мраморное пресс-папье и сел, сдерживая сердцебиение.

Рон взглянул на Карсона, Карсон - на Рона с немым вопросом: кому начать? Рон решился первый:

- То, о чем мы пришли сказать вам, в известной мере... не вызывает сомнения...

Рон, как всегда, барахтался в словах; потом собрался с духом и принялся за дело смелее:

- Мой милый, то, что мы тебе скажем, вещь очень серьезная и... секретная. Не только в твоих интересах поступить так, но и... наоборот... Короче говоря, она первая подала эту мысль, и... что касается меня, то по зрелом размышлении... Впрочем, ей нельзя возражать; она упряма... и страстна. Кроме того, похоже, она в самом деле вбила себе в голову.... В общем, для всех будет лучше найти приличный выход, - с облегчением подвел он к делу. - Господин директор объяснит тебе.

Карсон, или "господин директор", медленным, исполненным достоинства жестом надел очки; вид у него был необычный - до того серьезный, что Прокоп даже встревожился. Начал Карсон так: