Крах Атласа

«Мы снова встретились, мистер Дрейк, – произнес за пределами клетки телепатических чар странный мужской голос. Гидеон блуждал по снам так же часто, как прежде, просто не столь свободно. За редкими и принципиальными исключениями – например, когда ему ценой чудовищных мук удалось проникнуть в подсознание Либби Роудс, – странствия ограничивались его возможностями в пределах телепатической тюремной камеры. – Должен признаться, я совсем не ожидал кого-то столь юного».

Гидеон, который на собственной шкуре прочувствовал, как тяжело пробиться сквозь защитные чары Общества, распознал в приветствии угрозу.

– Сейчас-то скажете, кто вы такой?

Нико окрестил его Счетоводом, или, наверное, первым это имя пробормотал во сне Гидеон. Сейчас уже было неясно, да и не важно.

Обладатель голоса подозрительно держался вне поля зрения.

– Возможно, ты в курсе, как сложилась судьба одного нашего общего друга.

Гидеон уже все знал и потому приуныл.

– Я так понимаю, моя мать не сумела выплатить долг.

Денежный, молился он про себя. Пожалуйста, пусть долг будет денежный.

– Эйлиф не говорила, что ты ее сын. – В голосе послышались нотки изумления. – Что ж, выходит, душа у нее была.

Была. Сердце Гидеона забилось вдвое чаще.

– Знаешь, найти тебя было нетрудно, – продолжал голос. – Встретились кое-какие препятствия, конечно же, но ты ведь понимаешь, что твои лицо и имя известны. О тебе знают, Гидеон Дрейк.

«Известен» – еще не «пойман», хотя грань становилась все тоньше.

Гидеон не спросил, чем обязан визиту, потому что все знал. Два года он тихарился, прятался, и на ум пришло только последнее дело, которое он то ли провернул, то ли нет. Дело, на которое его подписала Эйлиф: выкрасть одного типа из темницы его же сознания. Гидеона совсем не волновало, чем так важен тот тип. Он давно приучился не задавать лишних вопросов, чем или кем Эйлиф разжилась. Но если верить Парисе Камали, Гидеону не удалось вызволить Принца из заточения, вот, похоже, Эйлиф за это и поплатилась.

Или, скорее, не сумела расплатиться, провалив задание. Не выполнив работу.

– Дай мне ее увидеть, – попросил Гидеон, но ответом ему была оглушительная тишина.

– Нет, – прозвучало наконец.

Гидеон испытал странную печаль с оттенком облегчения. Он утратил важную частичку жизни. Дурную, но все же определяющую, а ведь Эйлиф всегда казалась ему неубиваемой, непобедимой. Наверное, все смотрят на родителей так же, и тем не менее скорбное событие лишило Гидеона иллюзий. Если уж Эйлиф проиграла пари, то его мир – очень хрупкое место, которое вот-вот лишится своего волшебства. Чем полнее сознавал Гидеон гибель матери, тем человечнее, тусклее становилась вселенная.

– Здесь тебе меня не достать, – напомнил Гидеон. – По-настоящему – точно. Сам знаешь, иначе не стал бы приходить сюда точить лясы.

– Возможно, – ответил голос. – Но однажды, мистер Дрейк, эти чары вас не спасут. Поверьте, у меня есть время, могу затаиться и ждать.

Отлично. Великолепно. Значит, это было записано в книге судеб или же каком-то незримом гроссбухе. Долг Эйлиф перешел на Гидеона, и уйти от него было нельзя. Можно окончить свои дни на цепи Счетовода, а можно – в бегах. Но во что тогда превратится его жизнь?

Гидеон не хотел даже спрашивать у Счетовода, кто он и чего хочет. Просто поинтересовался:

– Ладно, и как предлагаешь поступить? – Он еще не знал, что ответ представится случайно. Сам придет в дом.

И Гидеон узнает его моментально. По волосам, по лицу, которое просит кирпича.

Принц.

Он во плоти предстал перед Гидеоном и, конечно же, сам узнал сноходца. Не мог не узнать. Гидеон не был гениальным физиком или цинком, он и архивариусом-то звался с натяжкой, зато он с первого взгляда видел проблему. Не для того он родился сыном Эйлиф, чтобы не понять, когда беда встает у порога.

Получается, телепат соврала насчет неудачного извлечения Принца. Неудивительно, конечно, но как быть с этим открытием? Вот он Принц, весь, целиком, восстановивший сознание, ну или, по крайней мере, склеивший его заново. Это нормально? Он безопасен?

Гидеон подумал, что приход Далтона Эллери сулит неприятности.

И горько ошибся.

Нико

Вот оно. Вот чего он ждал – этого чувства, момента гармонии, вот за что он боролся и чего искал. Того, что было между ними и что сейчас оживало, осененное, вопреки всему, неоспоримостью, свободное от знакомого риска выгореть и угаснуть. Оно неслось сквозь них – энергия и магия, сила и жар, что лучами, ослепительными волнами тянулась от него, от Нико. А как это видел Тристан? Казалось ли ему, что он смотрит на солнце? Видел ли он теперь, что это – то, чем они, Варона и Роудс, всегда были? Синхронные половинки.

Начала и исходы, космическая пыль и звезды.

Либби