Крах иллюзий. Каждому своё. Книги первая и вторая

– У вас сегодня мало посетителей, – Антон скользнул взглядом по полной черноволосой женщине с ребёнком лет восьми. В первую секунду, оказавшись в приёмном покое, он едва не принял её за Дилару с Давидом. Сейчас, когда женщина провожает его взглядом, понятно, что это не она. Черты лица этнические, но не похожи, волосы длиннее, и ребёнок оказался старше. Сыграло роль сходство в одежде, Овечкин никак не ожидал встретить кого-то в похожих тряпках. Хотя теперь он видит, что и одежда не очень похожа. И вообще, Давида здесь быть не может, он же лежит в стационаре. Антон невольно выдохнул с облегчением. Значит, потока упрёков сейчас не будет.

– Два часа до окончания смены, – ответила дежурная. – Обычно в это время Ингеборга Игоревна не принимает, приём ведёт кто-то из ее коллег. Но как только станет известно, что доктор Снегирёва вышла на работу раньше, очередь станет больше.

Краем глаза Антон заметил, как мрачный вид женщины с ребёнком сменился на довольный. Женщина явно не была в курсе событий и обрадовалась тому, что из аутсайдера стала первой в очереди к единственному врачу Центра. Он поблагодарил дежурную и вошёл в распахнутую перед ним дверь. Диагностический кабинет был пуст, за столом врача никого не было, и Овечкин остановился, пытаясь понять, куда ему идти дальше. Тут две двери, одна в операционную, другая в лабораторию. В операционную без разрешения и халата лучше не входить, Снегирёва реагирует на это очень болезненно, а в лаборатории ему делать нечего. Но в лаборатории есть то ли диванчик, то ли раскладывающееся кресло, на котором иногда спит кто-либо из медиков, если нет посетителей. Хотя к Снегирёвой это не относится, потому что она вечно чем-то занята. Секунду подумав, Овечкин сделал выбор в пользу сестринской и постучал в закрытую дверь.

– Доктор Снегирёва! – позвал он, соблюдая предписанную форму официального общения. – Это Инженер Овечкин! Можно войти?

– Привет, Антон! – облачённая в медицинский халат Снегирёва появилась из дверей операционной и окинула взглядом пустой диагностический кабинет. – А где Кристина?

– Тут никого не было, когда я вошёл, – объяснил Овечкин.

– Понятно, – вздохнула блондинка. Она указала на ширму в другом краю кабинета: – Переодевайся. Автомат выдачи одноразовой одежды сломался, стопки с полотенцами и шортами лежат там, на стуле, у вешалки.

Места за ширмой было немного, комфортно переодеться хватало лишь одному человеку, и вернувшимся со смены строителям приходилось ждать своей очереди. Это вызывало неудобства и затягивало начало процедуры детоксикации, но сейчас Антон был один и никого ждать не пришлось. Переодевшись в больничные шорты, он надел такие же одноразовые тапочки, взял полотенце и заторопился в операционную, чтобы не замерзнуть. Вообще в бункере поддерживается комнатная температура, но после всех бед и страданий, перенесённых Овечкиным во время пути к «Подземстрою», даже комнатная температура вызвала у него озноб, если находиться без одежды. Снегирёва считала это не лучшим симптомом, свидетельствующим об ущербе, понесённом нервной системой, то ли периферийной, то ли вегетативной, точно Антон не понял. На данный момент вылечить это не удалось, что ещё больше убеждало его в том, что ему не место в ЭК вообще и в экспедициях в частности.

– Как себя чувствует Давид? – Овечкин вошел в операционную, и недавно отремонтированная автоматика затворила за ним дверь. – Дилара говорила, что его скоро выписывают.

– Завтра выпишу, – Снегирёва коснулась нескольких сенсоров, и туба биорегенератора выдвинула ложе. – Держать его дольше нет смысла, биологические показатели не меняются больше недели, биорегенератор не даст ничего сверх того, что уже есть.

– Все так плохо? – Антон поник.

– Наоборот, – Снегирёва неуверенно нахмурилась. – Теоретически все хорошо. Лейкоз удалось купировать полностью, симптомы отсутствуют, показатели в пределах нормы.

– Теоретически? – переспросил Овечкин. – Тебя что-то беспокоит?

– Я не уверена, – Снегирёва печально вздохнула. – Понимаешь, его организм очень ослаблен, показатели действительно в пределах нормы, но именно в пределах. Я бы сказала, что у него нет запаса прочности, если так можно выразиться. И сделать с этим ничего не удаётся. Посоветоваться бы с кем-нибудь… Да только не с кем. Онкологов нет.

– Это чем-то грозит Давиду? – уточнил Антон. – Он станет чаще болеть? Будет подвержен инфекциям сильнее других?