Крах конного блицкрига. Кавалерия в Первой мировой войне

Этот пример только для непосредственной тактики. Важнейшая же задача войсковой конницы — ведение разведки. Ведь понятно, что если конники обнаружат впереди значительное скопление противника, то командиры армейских корпусов вовремя подтянут войска, развернут артиллерию, выберут удобные для прикрытия флангов объекты местности. В противном случае, как то и было в жизни, русская пехота «неожиданно» натыкалась на врага, имевшего преимущество в завязке сражения, так как немецкая пехота и артиллерия располагались на заблаговременно подготовленной позиции, что позволяло противнику вести бой с меньшим для себя уроном. И даже 1-я русская армия, имевшая впереди себя шесть с половиной дивизий, наступая на коротком фронте (сорок пять верст), всегда получавшая разведывательные сведения, но и тогда сражение под Гумбинненом, решившее исход Первой мировой войны[231]

, произошло для штаба 1-й армии сравнительно неожиданно. Так что говорить про 2-ю армию, где кавалерия прикрывала фланги, оставив центр, погибший под Танненбергом, без разведки? Более того — в ходе германского маневра по окружению 2-й армии русские кавалерийские дивизии, действовавшие на флангах армии, дрались в спешенном строю, пытаясь помочь своей пехоте в отражении атак рвавшегося в тыл русскому центру противника. В чем здесь соль? Все очень просто — огневая мощь кавалерийской дивизии равняется одному пехотному батальону, максимум — двум. Так что велика ли была эта помощь, если даже левый фланг 2-й армии — 1-й армейский корпус при поддержке 3-й гвардейской пехотной дивизии (без двух пехотных полков) — не сумел сдержать натиск германского 1-го армейского корпуса, поддерживаемого ландвером? Надо было использовать силу маневра, вынуждая врага останавливать фронтальные атаки угрозой с флангов, а конники дрались как простые пехотинцы. Неудивительно поэтому, что в докладе правительственной комиссии по поводу расследования причин гибели 2-й армии под Танненбергом в качестве одного из главных обстоятельств, имевших гибельное влияние на успех операции 2-й армии, указывалось именно на отсутствие войсковой конницы и, следовательно, разведки. Доклад генерал-адъютанта Пантелеева гласил: «…несвоевременное прибытие корпусной и дивизионной конницы и полная неподготовленность их для выполнения своих задач. Вследствие этого не только ближайшая разведка противника была поставлена крайне неудовлетворительно, но даже пространство, пройденное нашими войсками, оставалось совершенно неосмотренным, особенно лес, города и селения. Поэтому партизаны (то есть некомбатанты. —

Авт.)

противника имели полную возможность укрыться и, пользуясь широко развитой в Восточной Пруссии телефонной сетью, доставлять своим войскам подробные сведения о наших войсках». Вторая причина — открытая связь и незашифрованные радиотелеграммы[232].

И еще. Если немногочисленная русская войсковая конница армейских корпусов и отдельных дивизий комплектовалась из второочередных казачьих сотен, то немцы, напротив, имели в подобных конных подразделениях лучшие конные полки. Вследствие этого противник проводил более успешную конную разведку, нежели русские, сосредоточивавшие кавалерийские дивизии на флангах наступающих группировок или в промежутках между ними, а слабая русская войсковая конница никоим образом не могла проникнуть сквозь завесу германской войсковой конницы. Этот подход в германской армии не был случайным. К нему подвели итоги кайзеровских маневров 1909, 1910и 1911 годов. По результатам данных маневров для офицеров Генерального штаба была составлена специальная брошюра. В разделе «Разведка» этой брошюры говорилось: «Соединение полков дивизионной конницы в корпусную кавалерийскую бригаду может быть рекомендовано лишь в самых редких случаях. Опыт императорских маневров 1911 года дает основания к тому, чтобы предостеречь против отнимания у пехотных дивизий приданной им кавалерии для каких-либо посторонних целей»[233].