Крах нацистской империи

1. Важнейшей задачей до наступления зимы является не захват Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных районов на реке Донец и блокирование путей подвоза русскими нефти с Кавказа. На севере такой задачей является окружение Ленинграда и соединение с финскими войсками.

Вот уже несколько дней Гитлера раздражало упорное сопротивление на Днепре советской 5-й армии. Предстояло полностью ее уничтожить, как указывалось в директиве, оккупировать Украину и Крым, взять в кольцо Ленинград и соединиться с финскими войсками. Только тогда будут созданы условия для наступления на армии Тимошенко и их успешного разгрома.

«Таким образом, — с горечью комментировал Гальдер, — задача решающего поражения русских армий перед Москвой была отложена, поскольку возобладало желание овладеть важным промышленным районом и предпринять наступление в направлении нефтеносных районов…»

Гитлер был одержим идеей захватить как Ленинград, так и Сталинград, ибо убедил себя, что если падут эти два «священных оплота коммунизма», то Россия развалится.

Стремясь нанести новые оскорбления фельдмаршалам и генералам, не оценившим его стратегической гениальности, Гитлер направил, по словам Гальдера, «контрмеморандум» (в ответ на меморандум армии от 18 августа), который начальник генерального штаба охарактеризовал как «полный оскорблений», таких, например, как утверждение, что верховное командование сухопутных войск страдает «окаменелыми взглядами из устаревших теорий».

«Невыносимо! Неслыханно! Довольно!» — с возмущением записал Гальдер в своем дневнике. Весь день и вечер он совещался с Браухичем по поводу «нетерпимого» вмешательства фюрера в дела высшего командования армии и генерального штаба и в конце концов предложил главкому вместе подать в отставку. «Он (Браухич) отклонил это мое предложение, — отмечает Гальдер, — так как практически дело до этого еще не дошло и такое решение ничего не изменит». Слабовольный фельдмаршал, как и во многих случаях в прошлом, капитулировал перед бывшим ефрейтором.

Когда на следующий день, 23 августа, генерал Гудериан прибыл в ставку фюрера, Гальдер попытался подбить его повлиять на катастрофическое решение фюрера, хотя этот несгибаемый танковый генерал в уговорах не нуждался. Однако Браухич, встретившись с ним, запретил поднимать этот вопрос. «Я запрещаю вам упоминать у фюрера о Москве, — сказал ему главком. — Приказано проводить операции на южном направлении. Сейчас вопрос сводится лишь к тому, как выполнить этот приказ. Обсуждать что-либо бессмысленно».

Тем не менее, когда Гудериана пригласили к Гитлеру — ни Браухич, ни Гальдер его не сопровождали, — он вопреки приказам принялся с жаром, на какой только был способен, доказывать целесообразность немедленного наступления на Москву.

«Гитлер позволил мне высказаться, — писал позднее Гудериан. — Затем подробно изложил свои соображения, которые привели его к принятию иного решения. Он сказал, что сырьевые ресурсы и продовольствие Украины потребуются для будущего ведения войны. Он говорил о необходимости нейтрализовать Крым, „этот советский авианосец для нанесения ударов по румынским нефтеразработкам“. Впервые я услышал от него фразу: „Мои генералы ничего не знают об экономических аспектах войны“. Он отдал строгий приказ осуществлять наступление на Киев как непосредственную стратегическую задачу и все действия проводить, памятуя об этом. Здесь я впервые стал зрителем спектакля, который впоследствии мне доводилось видеть не раз: все присутствующие: Кейтель, Йодль и другие — кивали в знак согласия после каждой произнесенной Гитлером фразы, в то время как я остался наедине со своей точкой зрения…»