Крах однополярного мира

— Слом модели воспроизводства. Описанный выше «трехтактный движок» российской экономики: «ББК-ТЭК-ОПК» (финансисты-экспортёры-силовики), — который год «барахлит», поскольку его «топливный насос», отвечающий за подачу внешних займов и инвестиций (ББК), полностью забит. Более того, Минфин и банки могут стать инструментом откачки (заморозки) накопленных экспортерами резервов (хранящихся в бюджете и банках) и ступором для развития ОПК, критическое значение которого в условиях «гибридной войны» будет только возрастать. В этой ситуации возрастает роль Минфина и ЦБ как прямых доноров затронутых санкциями РБГ, что повышает риск атаки непосредственно на этих «кредиторов последней инстанции».

Наращивание долга (с целью инвестиций) Газпрома и Роснефти, также как и фондирование Сбербанка и ВТБ, шло с 2014 г. во многом по схеме «выпуск облигаций банка/корпорации — включение их в ломбардный список ЦБ — рефинансирование банков-андеррайтеров ЦБ». Эта схема — вынужденная стыдливая замена прямой западной схемы эмиссии, до 90 % которой идет на покупку бюджетных и ипотечных бумаг. Но этой схемы становится недостаточно в условиях навязанного нам перехода на стандарт Базель III. Скрытый кризис ликвидности, основанный на латентной неплатежеспособности банков (размер «плохих долгов» в балансах превышает их капитал), пока купируется ЦБ РФ.

Поэтому при новой санкционной атаке или глобальном финансовом кризисе велик риск «схлопывания» нашего бюджетно-банковского комплекса (ББК из 7-10 банков) до вырожденной связки ЦБ-Минфин: вслед за регионами Федеральное казначейство (как ЦБ с системообразующими банками) может оказаться вынужденным управлять бюджетами неплатежеспособных РБГ. При этом зависимость РБГ от валютного долга будет нарастать (сейчас на его обслуживание уходит, по оценкам ЦБ РФ, 40 % всей валютной выручки, в условиях внешнего закрытия рынков и/или очередной девальвации эта доля может превысить 60–70 %, что несет риск дефолта ряда РБГ и нагрузки на ликвидную часть ЗВР).

В этих условиях все РБГ, а не только банки, должны моделировать свой прогнозный валютный баланс и реструктурировать внешнюю задолженность, не ожидая хеджирования своих рисков ЦБ и правительством, а также госбанками (как это случилось в 2008 г., когда по всяким «барьерным опционам», согласно оценкам Г.Грефа, ББК получил от компаний ТЭКа 1 трлн. руб. «премий за риск»).

— Следующая волна санкций приблизит «момент истины. Велик риск прямой атаки на один из двух крупнейших госбанков, скорее всего — на ВТБ, президент которого А.Костин уже попал в SDN-лист, и риски которого слабее чем у Сбербанка защищены структурой его капитала (в капитале Сбербанка до 40 % принадлежит крупнейшим банкам и фондам США и Британии). Уязвимость бизнеса ВТБ также вызвана его внешнеторговым профилем и наличием активов (загранбанков) в странах НАТО. Не менее интересен для финансовой агрессии Газпромбанк (глава банка А.Акимов также включен в SDN-лист), который рассматривается как «семейный банкир» Кремля и в котором хранится значительная часть «вторых валютных 

резервов» — депозитов Сургутнефтегаза и Роснефтегаза, что технически облегчает нападение (доллары в конечном счете в ФРС, евро в ЕЦБ). Другие крупные (системообразующие) банки — на очереди.

Потенциально мишенью атаки второй очереди служит и Роснефть (например, через активизацию претензий ЮКОСа, повод для атаки может быть найден в Венесуэле или в Ираке). Хотя считается, что структура капитала (почти 20 % капитала в руках ВР) и управления (7 из 11 членов совета директоров иностранцы, председатель совета директоров — Г.Шрёдер) защитят эту компанию, однако санкции вводят американцы, им проблемы ВР (конкурента ЭКСОН, «сланцевиков») скорее стимул, чем тормоз. Ен+ «важные иностранцы» в СД не спасли от нападения.

В третьей очереди на санкции стоит Газпром, несмотря на представленные в нем интересы американских и европейских компаний. Борьба против «Северного потока-2» для администрации Трампа становится делом принципа: шанс стать энергетической сверхдержавой, подвинув с пьедестала арабов и русских, дорогого стоит. Речь идёт не только о нескольких десятках миллиардов долларов в год дополнительной прибыли, но, что гораздо важнее, — о продлении безальтернативности системы нефтедоллара, уже не на основе «больших сделок» с саудитами и китайцами, а на базе собственных поставок сланцевых нефти и газа главным конкурентам (ЕС и КНР). Для этого нужна дестабилизация Ближнего Востока и подрыв — любой ценой! — энергомоста Россия-Германия. С Венесуэлой же получилось (добыча и экспорт нефти упал в 2–3 раза), почему не получится с Россией или Ираном? — такова логика этой битвы, которая входит в острую фазу.