Крах тирана

– Да, – чесали стриженые затылки ребята. – Еще и уши накрутят.

– А что, если потихоньку?

– Ничего не выйдет, – объявил Дервиш-Али. – Я этого шаха так напугал, что он, наверное, все еще бежит без оглядки.

– Наверное, – разочарованно говорили мальчишки.

– А еще говорят, что Дервиш-Али все придумывает…

– Может, я и про петуха придумал? – обиженно сказал Дервиш-Али. – А кто сегодня остальных петухов победил, разве не он?

– Он, – согласились ребята. – Хотя говорили, что он и минуты не продержится.

– То-то! – гордо сказал Дервиш-Али. – Значит, и остальное правда. Как и то, что я потом вытащил из ущелья тот огромный камень, и река снова потекла по своему руслу.

С этого дня никто из ребят больше не дразнил Дервиша-Али обидными прозвищами, не бросал в него косточки с крыш, а на петуха его смотрели с почтением, как смотрели бы на слона, явись он к ним в аул.

Глава 48

Надир-шах двигался не торопясь, включая в свое войско все новые отряды из провинций. Причин для этой войны у него было достаточно. Войска слишком засиделись в сытной Персии, грозя обглодать ее, как собака – кость. Содержать такую армию без новых завоеваний было невозможно. Она сама должна была себя кормить, продвигаясь дальше и дальше в надежде на богатую добычу. Индийская кампания была отличным примером, и его войска горели желанием разграбить Россию. Но на пути их стоял Кавказ с его упорными и бесстрашными горцами. Только что Надиру горы, когда он расправился даже с афганцами, которых никто прежде не мог победить? Да и почти весь Кавказ был теперь в его руках. Оставалось лишь выгнать с гор, истребить или привести в совершенное послушание самых заядлых бунтовщиков. Они дождутся, что в уши их вденут рабскую серьгу повиновения, а на спины накинут попону покорности. Напрасно они, по своему дикому упрямству, не желают признавать власть великого падишаха. А ведь даже на монетах его ясно написано: «Шах Надир, подобного себе не имеющий и четырех частей света обладатель».

Поводов к войне тоже хватало.

Горцы дерзнули убить его любимого брата, и они за это страшно поплатятся!

Русские не пропустили в Россию его вооруженный отряд, а горцев принимают, как братьев. Величайшему монарху прощать такое унижение непозволительно.

Без войны победоносный щит Надира мог превратиться в никчемное украшение. Но если каждый драгоценный камень означал его великие деяния, то на щите осталось достаточно места для новых побед. А та, что пленила его усталое сердце, пусть увидит, как он бросит к ее ногам весь Кавказ в виде свадебного дара. Ее пустые надежды исчезнут, а его величие растопит ее сердце. Поэт Хафиз готов был отдать Самарканд и Бухару за родинку красавицы из Шираза, но он обещал то, чего не имел. За улыбку этой горянки Надир отдаст весь Кавказ, а может быть, и остальной мир, которым он скоро овладеет.

По обыкновению владык, за Надир-шахом везли и его драгоценный гарем в разукрашенных паланкинах, хотя с собой он взял не всех.

Фируза смотрела в занавешенное кружевным пологом окошко, стараясь понять, куда их везут. Но из-за конной стражи и ехавшего рядом Лала-баши разглядеть можно было только верхушки деревьев и крыши зданий, на которых стояли женщины. Они прощально махали уходящим на новую войну отцам, мужьям и сыновьям, но глаза их были полны скорбными слезами.

По обрывкам разговоров Фируза понимала, что войска продвигались на Кавказ. Она слышала в гареме, что горцы убили брата Надир-шаха, и понимала, что поплатиться за это мог весь Дагестан. Успокаивало ее лишь то, что у нее был при себе кинжал. Он сослужит ей верную службу. Этой войне она помешать не могла, но знала, что Надир-шах скорее встретит смерть, чем ее благосклонность.

На этот раз Надир оставил управлять державой сына Насрулла-мирзу, а провинившегося Риза-Кули-мирзу взял с собой в поход. Пусть знает, что настоящий трон владыки – это седло боевого коня.

Но Риза считал, что явил уже достаточно подвигов, и снова доказывать свое право быть официальным наследником шаха не желал. Да, горцы убили его дядю. Но в этом Риза видел карающую руку судьбы. Ведь Ибрагим-хан, как доносили Ризе верные люди, и сам был не прочь сделаться новым шахом. К тому же смерть его была уже отомщена, и Риза не видел никакого смысла в новой войне, сулившей одни лишь бедствия. Не угасла в нем и обида за лишение его всех должностей, не говоря уже о звании наместника Персии. Приближенные Ризы, лишившиеся вслед за своим покровителем доходных мест, втайне ненавидели Надир-шаха и старались разжечь в сыне еще большую ненависть к отцу.

Когда Надир объявил о новом походе, Риза сначала хотел отговорить отца от опасного шага, но затем решил, что это может быть на руку отвергнутому наследнику. Оставалось лишь найти средство, которое бы все поставило на свои места. И тогда люди Ризы указали ему на француза Сен-Жермена. О нем ходили странные слухи: якобы он изобрел эликсир бессмертия, который сделает Надир-шаха вечным, он умеет превращать камни в алмазы, а глину – в золото.