Красавица Амга

Томмот отставил в сторону недопитый стакан и во всех подробностях рассказал злополучную историю с Кычей.

— Как фамилия твоей девушки?

— Аргылова.

— Дочь известного бая?

— Да.

— Та-ак… Действительно, уехала она к своим. Слыхать, уже доехала. Хамначчит отца её привозил в город грузы по развёрстке ревкома, а обратно увёз, как видно, её. Несколько дней назад наши патрули останавливали повозку, в которой, как говорят, была больная женщина. По-видимому, это и была твоя Кыча. Старший брат её Валерий арестован — ты знаешь об этом?

— Нет…

— На похоронах двух убитых красноармейцев был?

— Да.

— Выяснилось, что убил их Аргылов.

— О-о!

— Вот тебе и «О-о!». Девушку винить не торопись, оснований пока нет. Но что пришёл ко мне сам — за это спасибо. Хотя обо всём, что ты рассказал, я уже знаю, ничего нового для меня ты не сообщил. Между прочим, соседи Ыллама Ыстапана дали показания, что Кыча была увезена связанная.

— Как связанная?

— Удивляться тут нечему. В рот — кляп, связали, бросили в сани — всего и дел. Но соседи могли и ошибиться. Правда, непонятно, почему она не подала никакого знака нашим патрулям, когда они остановили сани на дороге. Сказать что-нибудь определённое пока затруднительно. А брат её несомненно враг, и лютый враг. До сих пор на допросах ни слова.

«Арестован брат Кычи… — лихорадочно сопоставлял факты Томмот. — А может, она потому и ударилась в побег, что узнала об аресте брата? Или правда, что она о брате не знала? А вдруг она тайком встречалась с ним? Допуская, что Кычу увезли силой, старик всё же сомневается, и резонно: как это взрослый человек может позволить себя увезти силой? Друзья твои не знают ещё об аресте Валерия Аргылова. Узнают — не жди пощады…»

— Дело серьёзное, — сквозь табачный дым вглядывался в Томмота Ойуров. — Но казнить себя заранее тоже не торопись. Исказнишься попусту — да будешь потом мучиться ещё и оттого, что зря мучился. Попади она к белым и по своей воле, твоя вина лишь в том, что ты ей доверял. Ну, а если её увезли силой, я тебя не стал бы особенно винить, просто слегка поругал бы. Не за доверие, а за то, что товарища покинул в беде, не пришёл на помощь. Звать человека к добру, тянуть его к свету — совсем не вина. Уводить от добра — вот вина…

— Виноват, что не помог ей… — с недоумением пожал плечами Томмот. — В чём? В побеге, что ли?

Допив свой чай, Ойуров стал покачивать на пальце пустую кружку. Жар в печке убавился, от заиндевелых углов и от двери заметно потянуло холодом.