Красавица Амга

— Ыы-ы-ы! — воспротивился Суонда и, едва успев вскочить на сани, протянул руки к вожжам, но Кыча откинула его руки. Вскоре через деревья опять стала просвечивать елань.

— Кы-ча-а… — с мольбой выдавил из себя Суонда.

Кыча решительно перекинула вожжи из одной руки в другую:

— Не бойся, Суонда!

Следы обрывались у огороженного стога, а за изгородью снежный целик лежал нетронутый. К стогу подъехали осторожно, сойдя с саней, осмотрелись, кругом было тихо. Следы человека шли в обход стога. Не заходя за изгородь, Суонда пошёл было по следам, но, сделав несколько шагов, кинулся обратно и за руку оттащил Кычу, которая уже собралась влезать за ограду.

— Что там?

Суонда кивнул на стог и силой повёл Кычу к саням, но Кыча рывком высвободилась от медвежьей хватки Суонды и прошмыгнула между жердями за изгородь. Суонда кинулся вслед, поймал руками лишь пустоту, полез через изгородь напролом, да застрял, зацепившись поясным ремнём.

Кыча обежала стог и здесь, уже на противоположной стороне его, она увидела дуло винтовки, высунувшееся из стога.

Испуганно вскрикнув, Кыча зажала рот рукой. Сидящий в сене, кажется, ничего не услыхал, потому что дуло ружья не шевельнулось. Кыча сделала один, второй, третий шаг вперёд. Всё оставалось по-прежнему. Тогда она вплотную подобралась к скрывающемуся. Суонда, подойдя, откинул её прочь. Падая, Кыча успела заметить, как, закрывая её от опасности, кинулся, растопырив руки, Суонда. Вид его был безумен.

Следя за дулом винтовки, оба некоторое время постояли молча. Дуло оставалось неподвижным.

— Подойдём ближе, — шепнула Кыча.

Суонда отрицательно затряс головой.

Кыча хотела было прошмыгнуть под раскинутыми руками Суонды, но тот ловко поймал её за шапку. Тут только донёсся из глубины стога невнятный звук.

— Стонет…

Оставив шапку в руках Суонды, Кыча раздвинула сено и увидела красноармейца в ушанке с большой разлапистой матерчатой звездой. Человек, обросший светлой бородой, сидел, откинувшись и засунув приклад винтовки под мышку. Глаза его были закрыты, на задубевших губах запеклась кровь.

Кыча слегка тронула сидящего за рукав полушубка:

— Товарищ…

Потревоженный красноармеец застонал.

— Что будем делать, Суонда?

Выражая свою беспомощность, тот лишь покачал головой.

— Так и бросим? Помрёт же!

Хоть Кыча и напирала на Суонду, но хорошо понимала, что Суонде, если тот и заговорил бы сейчас, предложить было нечего. Как они могут спасти этого человека? Где спрячут? Не везти же в дом к отцу…

— Суонда! — решительно потребовала она.

Тот сдвинул шапку на лоб, стал чесать затылок.

— Охонос дома?

Суонда наклонил голову, подтверждая, что Охонос дома.

— Повезём его туда! Заворачивай коня!

Суонда не шевельнулся: ему не понравилось, что затеяла Кыча. Поняв это, Кыча упала на колени, обняла толстые, как брёвна, ноги Суонды.

— Умоляю тебя, Суонда! Мы не можем его оставить на смерть, это грех великий!

Суонда с усилием сглотнул застрявший в горле комок: Кыча, которую он любил и любит всю жизнь по-отцовски, вот уже третий раз молит его… Третий раз… Ничего не говоря, он проворно наклонился и стал поднимать Кычу.

— Что, Суонда? — снизу вверх взглянула на него Кыча.

Молча кивнув головой в сторону раненого, Суонда с ходу развалил изгородь одним толчком и пошёл к коню.

Не зная, за что взяться, Кыча топталась возле раненого. Тот никак не приходил в себя, лицо его обострилось больше прежнего и стало приобретать мертвенно-землистый оттенок.

Кыча взяла винтовку, Суонда, как маленького, поднял раненого на руки, отнёс в сани, и теперь уже не вдвоём, а втроём они молча поехали.

На развилке дорог Суонда решительно завернул коня в сторону жилья Охоноса-собосута. Три-четыре версты они проехали быстро, и резвый бег взятого в кнуты коня прервали возле самой юрты.

Не обратив внимания на Суонду, повернувшегося к ней с удивлённым лицом, Кыча соскочила с саней и побежала к избе. Дверь снаружи была подпёрта поленом, но это её не остановило, Кыча с размаху распахнула дверь. Скрип промёрзшей в пазах двери оказался ржав и безнадёжен, вроде крика ворона, который встретился им по дороге. Кыча обернулась к Суонде и схватила его за рукав:

— Что это?

Суонда стоял молча, спокойно глядя, как часто-часто отскакивает от тяжёлой колоды порога незахлопнувшаяся дверь.

— Их же нет… Съехали куда? — прошептала Кыча.

Изба, построенная впритык с хонотом, ещё не успела выстыть. По всем признакам, родной очаг хозяева покинули не ранее чем нынешним утром. Не иначе как испугались позавчерашнего боя и ушли на всякий случай от греха подальше, а к людным местам поближе. В смутное время жить в одиночку среди тайги было страшно.

Куда же теперь деться им с раненым на руках? Ничего путного на ум не приходило. Про такое безвыходное положение якуты говорят: приходить, так ямка тебе для столба — влезь-ка в неё; уходить, так горло ступы — вылезь-ка! Глаза девушки остановились на деревянном ожиге, прислоненном к челу камелька. Схватив его, она торопливо разгребала золу. К её радости, оттуда блеснули ещё не погасшие угольки. Кыча протянула ожиг Суонде:

— Разжигай огонь!