Красавица и чудовище

"Это потому, что то, что ты делаешь, того стоит," - сказала она ему. "И раз уж мы пинаем себя, мне, наверное, самой следовало быть немного осторожнее."

"Что ж," - сказал он мрачно, "я думаю, что могу заверить тебя, что Рабсила никогда больше не приблизится к тебе, Алли."

В его глазах было что-то твердое, пугающее, и Аллисон почувствовала, как ее брови вопросительно поднялись. Он увидел это и хрипло засмеялся.

"Мы получили одного из них живым - нашли его связанным в хозяйственном сарае - и мы... говорили с ним довольно долго. И из того, что у нас есть, мы знаем, кто планировал и санкционировал всю операцию. Человек, который это спланировал, уже мертв; в течение следующих нескольких T-месяцев люди - несколько человек - которые санкционировали это, также умрут. По крайней мере в двух случаях потребуется операция на самой Мезе, поэтому мы, вероятно, начнем с нее - сначала уберем самые сложные цели, а остальные доберем позже. Но поверь мне, Алли. Рабсила получит наше громкое и ясное послание."

"Я не хочу, чтобы кто-то рисковал," - начала она, думая об огромных опасностях проведения любой операции на Мезе, чьи службы безопасности были одними из самых эффективных - и жестоких - в исследованной галактике. То, что с ней случилось, уже было достаточно плохо; если бы мужчины и женщины из КБР, "мстящие за нее", были убиты, было бы еще хуже.

"Неважно, чего ты хочешь, Алли." Аллисон посмотрела в глаза Жаку и поняла, что этот спокойный твердый голос принадлежал не ее брату, а капитану Бентон-Рамиресу-и-Чоу из Корпуса Биологической Разведки. "Дело не в том, чтобы расплатиться за то, что они с тобой сделали. О, частично это так, не думай ни минуты, что это не так! Но все это началось, когда они попытались убить Орель Фэйрмон-Сольбаккен на Старой Земле. Наша реакция была чисто оборонительной, но они пошли дальше, преследуя Корпус прямо здесь, на Беовульфе, и сделали это таким образом, чтобы гарантированно подчеркнуть тот факт, что они пошли дальше. Нам это не нравится, и мы дадим им понять, что это была действительно очень плохая идея. Идея, которая убивает тех, кто ее одобряет, независимо от того, сколько времени на это потребуется или насколько сложно это реализовать."

"Ты действительно ожидаешь, что это их остановит?" Это звучало скептически, и она знала это, но он только показал зубы в тонкой, холодной улыбке.

"Рабсила не Баллрум, Элли. Они не мотивированы системой убеждений или необходимостью освободить жертв генетического рабства. Они не думают таким образом, потому что делают это только ради денег. Им явно наплевать, сколько людей они убивают, калечат или пытают - так, как тебя - в процессе, потому что люди для них не люди; это всего лишь то, что нужно использовать. Только одноразовые, заменяемые, неважные предметы где-нибудь в электронной таблице. Но они думают о том, что делать другим людям. Они думают, что их богатство, власть и системы безопасности Мезы защитят их от людей, которые могут подумать о том, чтобы сделать с ними то же самое. Конечно, нам придется держать все в тайне - если остальная часть Беовульфа узнает об этом, они, вероятно, потребуют тотального военного удара по Мезе, и ты можешь представить, как остальная Лига к этому отнесется! Но Рабсила знает об этом, и они прекрасно поймут наш ответ. Они считают себя "бизнесменами", Алли, и когда они узнают стоимость "ведения бизнеса" здесь, на Беовульфе, или против таких людей, как Фэйрмон-Сольбаккен, или, да, таких, как ты, они решат, что это слишком дорого."

Аллисон посмотрела на него, почувствовала жесткое железо в его голосе и увидела кремень в его глазах. Возможно, он был прав. Во всяком случае она надеялась на это, и почувствовала отражение того же кремня, того же железа глубоко в своей душе. Она всегда ненавидела и презирала генетическое рабство. Теперь это было личное. Теперь она, по крайней мере, ощутила на себе вкус того, что миллионы и миллионы генетических рабов пережили на протяжении веков, и она поняла правду об их существовании так, как никакой бескровный интеллектуальный анализ никогда не смог бы показать ей.

Жак долго, неподвижно смотрел на нее. Затем он встряхнулся и улыбнулся.

"Ну, хватит мрака и уныния, Алли! Жди здесь. Я вернусь через секунду."

Ждать здесь? - подумала она, когда он встал со стула и исчез, закрыв за собой дверь больничной палаты. Она посмотрела на тонкую больничную рубашку - казалось, некоторые вещи никогда не меняются - и покачала головой. Что он думает, куда я пойду? По крайней мере, пока они не принесут мне одежду! Кроме того, мы с ним слишком хорошо знаем врачей, чтобы думать, что меня отпустят только потому, что я чувствую себя хорошо. Они собираются проводить неврологические тесты и психологические обследования в течение нескольких дней, прежде чем кто-то захочет подписать...