Красавица и чудовище

Так мы и стали жить дальше: Юра — директор, я  — художественный руководитель. Бобрин сделал свое представление, но у меня не нашлось ни времени, ни желания его посмотреть. Они пригласили хорошего балетмейстера, Наташу Даббади, которая поставила им спектакль «Чаплин», целиком рассчитанный на Игоря. Наташа не только отличный балетмейстер, она интересный, умный человек, и очень хорошо, что они стали работать вместе. А мы восстановили «Русскую ярмарку» уже для другого состава, добавляя к ней все время что-то новое. В том же году у нас, уже без «Бим-Бома», начались гастроли во Франции. По-моему, я перед поездкой поставила небольшой спектакль на музыку Равеля «Болеро», но точно не помню. К сожалению, я в жизни ничего не записывала и не записываю, не собираю никаких кассет, не храню выступлений своих спортсменов и своих артистов. Мне папа всегда говорил: «Смотри вперед и не оглядывайся назад. Запоминай только ошибки. Ошибки проработала — и вперед».

Поэтому сколько мне ни говорил мой друг, журналист Юрий Рост: «Что ты делаешь?  — а я ставила в год спортсменам по двадцать программ.  — Почему ты их не записываешь? В каждой из них есть то, что ты могла бы дополнить и перерабатывать». А я отмахивалась, я объясняла, что так работать не умею и никогда не научусь. Короче, я, бестолковая, ничего для себя не писала, хотя у меня всегда сидел на тренировках видеомагнитофонщик, мой Андрюша, с которым я работала долго и счастливо. Скорее всего, все, что на моих занятиях было записано, давно уже стерто и выброшено. Ничего у меня нет, ни одного собственного спектакля на пленке. Ничего. Трудно себе представить подобную безалаберность.

Так, незаметно, наступил 1988 год, прошли Олимпийские игры в Калгари. Наташа и Андрей стали олимпийскими чемпионами, и я решила закончить со спортом. Артисты мои меня дождались, я погрузилась с головой в новую работу, хотя какая она новая? Каждый день я ставила танцы, каждый день репетировала. Каждый день придумывала. Постепенно у меня собралась большая команда, много замечательных артистов. Это был удивительный коллектив. Мы хотели быть лучшими, и, похоже, нам это удалось.

День постановщика

Почти двадцать лет назад я описывала свой день тренера. Прямо скажем  — сумасшедший день. Выбрав театр, я думала, что вот теперь-то меня ждут спокойные деньки. Но я жестоко ошибалась. В театре день строился не менее круто, а объем работы оказался значительно больше. Постановочный день обычно превращался в постановочные сутки. А сам постановочный период начинался у меня с того момента, когда мною выбрана музыка для спектакля. Бывает что мне присылают музыку, написанную специально для постановки, как это было со спектаклем «Красавица и Чудовище», когда я ездила несколько раз к композитору в Англию. Но обычно я останавливалась на музыке великих русских композиторов  — Петра Ильича Чайковского для «Спящей красавицы» или Сергея Сергеевича Прокофьева для «Золушки». «Держать в руках» такую музыку уже большое счастье. Я работала с отличным музыкальным редактором Геннадием Папиным, нас познакомил мой дорогой дружок Евгений Баранкин, о достоинствах которого я уже писала раньше. Когда музыка великая, переложить ее на требуемые два часа  — это большое искусство, и с этим блистательно справлялся Гена Папин.

К первому дню постановки у меня всегда лежало готовое либретто. Писал его обычно Баранкин, вернее  — переписывал сто пятьдесят раз. Оно бесконечно нами обсуждалось. Женя мне прочтет вариант, мы поспорим, потом он его переписывает, что-то дополняет, что-то убирает. Наконец нами определены действующие лица, а мною — исполнители: список вывешивался на доске. Я приказов никогда никаких не писала, артистам достаточно списка, кто в первом составе, кто во втором. Все знают, что я не определяю: эти первые, а эти вторые, мне несколько составов нужны на случай болезни и травм. Любая роль должна быть взаимозаменяемая, тут все не раз и четко продумано. Подготовительная работа — подводная часть огромного айсберга, и она не измеряется временем. Я не работаю от и до. Нет у меня такого: пришла на каток в девять часов утра и ушла в девять часов вечера. Впрягаешься и тянешь этот воз. Замертво падаешь, не спишь, а если и заснула, то просыпаешься и сразу в дело. Это работа на износ, но от нее такой кайф! Я арендовала лед на своем любимом тренировочном «Кристалле» в Лужниках. Мне помогал генеральный директор стадиона Владимир Владимирович Алешин. Заказывала лед с десяти утра до шести часов вечера. На самом деле я с раннего утра готовилась к репетиции дома. А на «Кристалл» приходила обычно за полчаса до десяти, но еще раньше, за час до ледовой репетиции, ребята собирались в балетном классе с балетмейстером-репетитором Владимиром Николаевичем Ульяновым. Он устраивал для них небольшой класс, потом шли предварительные репетиции, артисты разучивали новые элементы.

Все они приезжали на «Кристалл» со своими бутербродами, с термосами кофе.