Красавица и ее чудовище

Молодой чел… э-э-э-э… гуманоид, ничуть не стесняясь своей наготы, присел на край плиты, свесил с нее ноги, ступни которых почти касались земли, и вопросительно посмотрел на крылатых господ, закованных в пульсирующую броню лазурных доспехов.

– Ну? – картинно выгнув темную бровь, поинтересовался тот, кого, в отличие от Боргофа, никакие магические ловушки на территории «стола» не держали.

Сапфиры его глаз полыхнули синим огнем и вновь вернулись к легкому свечению. Непроницаемому и холодному, как свет, играющий на гранях драгоценных камней. Незнакомец чувствовал себя свободно и раскованно, а разговаривал так, что сразу становилось ясно, кто здесь король положения. Значит, все-таки это демон. Хм… такой юный? А может, они оба одной породы, просто первый более слабый или временно находится в звериной ипостаси? Как Хранители по ночам.

Хранители… Сердце неприятно заныло при воспоминании об Арацельсе и Смерти. Почему-то мне казалось, что теперь на эту площадку не сможет просочиться ни одно даже самое крошечное существо, не говоря уже о взрослых мужчинах. Так что осталась я наедине с уготованной мне судьбой. Может, удастся поговорить по душам и отделаться легким испугом? Парень же общался на известном мне языке, и шипел так привычно, да еще этот синий пожар в глазах попахивал чем-то подозрительно знакомым.

Краснохвостый четэри очнулся и заговорил. Четко, размеренно, будто толкал речь на торжественной церемонии. Я, естественно, не поняла ни единой реплики, зато юноша не просто понял, но еще и ответил на высказанное в его адрес заявление. И на этот раз он, увы, изъяснялся не на едином. Мне ничего не оставалось, как только молча наблюдать, пытаясь по выражению лиц уловить смысл диалога. Точнее, одной трехглазой морды и одного юного лица с глазами, похожими на те, которые я видела у Эры.

Неужели где-то есть второй Карнаэл с Хозяином мужского пола? Или в первом делами заправляет демоница, успешно маскирующаяся под богиню? Однозначно, эта ночь была полна сюрпризов. Я поерзала на месте, ощутив давление своих полупрозрачных пут, и мысленно добавила: «К сожалению, неприятных». Руки затекли, и если бы ноги не стояли на краю каменного выступа, я бы, наверное, уже не чувствовала своих конечностей. Однако поза была не то чтобы удобной, но вполне терпимой. Поэтому тело не так часто напоминало о себе. Я продолжала наблюдать за представлением, идущим в центре площадки, перестав вслушиваться в голоса участников. Один леший ничего не понимаю. Так хоть получу эстетическое удовольствие от созерцания.

Не получила! Как только начали отрубать руки вместе с латами и вырывать глаза, я поняла, что нахожусь в эпицентре жуткого действия и не имею возможности вырваться. В голове стучало: «Зажмуриться, избавиться от ужасного видения, спрятаться за тонкой пеленой дрожащих век и не видеть, не видеть, не видеть этот кошмар». Но ресницы не желали опускаться, и я продолжала смотреть. Смотреть и слушать обрывки незнакомых реплик, хриплые стоны боли, напоминавшие рык раненых животных, и без конца повторяемое «Ур-р-р-агур-р-р!». Вопросительное, удивленное, одобрительное, насмешливое, испуганное и… предвкушающее.

Мне почудилось или эта кровавая расправа длилась вечность? Вечность, за время которой я так и не смогла моргнуть. Не знаю, почему меня не вырвало. Почему горло не разродилось воплем, а широко распахнутые глаза – слезами. Брюнетка справа скулила громче, чем рычали раненые мужчины, а рыжеволосую я не слышала. Посмотреть же в ее сторону просто не было сил. Демон в обличье невинного юноши действительно развлекался. И от «развлечений» его у меня холодело внутри, а по коже расползался озноб. Парню… нет, монстру в человеческом обличье не требовалось ни ножей, ни топоров, он действовал ладонью, меняя ее форму по мере надобности. Пальцы вытягивались, приобретая металлический блеск, и срастались между собой, образуя острое лезвие «живого» оружия. Рука резала, рвала, ломала чужую плоть, стремясь получить плату за три отданных в распоряжение четэри коробочки. И никто из покалеченных мужчин даже не пытался возражать. Они смиренно позволяли себя уродовать, рассчитываясь таким жутким способом за… за что? Неужели содержимое черных футляров было равноценно этим пыткам?

Не знаю… Срединный мир мне никогда не понять, а уж Безмирье и его обитателей – тем более!

Демон, забрызганный черной кровью своих жертв, наконец закончил экзекуцию и, вернув пальцам обычный вид, спрыгнул с плиты. Но босые ступни его не касались земли, он постоял немного, будто проверял воздух на устойчивость, и, лениво потянувшись, направился к черноволосой пленнице. Крылатые мужчины больше не интересовали его. Серохвостый неуверенно окликнул своего палача, прикрыв кровоточащую глазницу кулаком, обтянутым перчаткой. В этом кошмаре он потерял еще и кисть левой руки. Юноша остановился, пожал плечами и, не оборачиваясь, что-то бросил на языке четэри. В то же время Боргоф, свесившись со стола, окончательно растерявшего ритуальный вид, ехидно прокурлыкал черному четэри:

– Ур-р-р-агур-р-р-р-р?