Красавица и генералы

Он вышел из канцелярии, взял у механиков брезент и поехал в усадьбу сбежавшего австрийского барона, где размещались офицерское собрание и перевязочный отряд. Все небо было заложено беспросветными тучами, мокрые дубы блестели почти неподвижными бронзово-зелеными листьями. Вчера ему не удалось вызвать Лидию, она передала, что много работы, и сейчас он думал о ней. Она действительно ничего не требовала и была единственным среди тысяч существом, которое боялось за него, когда он летал. Правда, раньше она боялась за подполковника, но то было раньше и не имело к Макарию отношения. Лидия была вдовой, помещицей и пошла на войну затем, как она шутила, чтобы жить. Макария она считала еще мальчиком, а когда он похвалился своими Станиславом третьей степени за сбитого австрияка и Анной третьей же степени за разведку львовских фортов, она назвала кресты детскими побрякушками.

Въехав в ворота усадьбы вслед за вереницей санитарных повозок, Макарий оставил лошадь и уже без брезента под непрекращающимся дождем пошел по желтым, пропитаимым водой дорожкам к большому дому с колоннами. Раненых выгружали частью слева, возле хозяйственных построек, а частью возле помещичьего дома. Несколько раненых были в австрийской форме.

Макарий поднялся на крыльцо, навстречу ему вышел немолодой штабс-капитан с узкими погонами врача и скомандовал всех везти туда, к тем постройкам.

- Все койки заняты? - спросил у него Макарий.

- Вам что угодно? - тоже спросил штабс-капитан. - Вы к кому?

- Мне нужно поговорить с госпожой Зыбиной, - сказал Макарий. - Вас не затруднит сообщить ей, что ее ждут из авиационного отряда?

- А! - ответил штабс-капитан понимающе. - Конечно. - И поглядел на погоны Макария.

Макарий в ожидании Лидии стоял под портиком и глядел на совсем желтые липы, сразу поддающиеся осенним холодам. Между первым и вторым деревом пряталась от дождя группа нижних чинов, укрытых с головой палатками и брезентами. Судя по тому, что они были здоровы, он решил, что их вызвали для каких-то хозяйственных работ. Во всяком случае, вряд ли они прибыли на рандеву к сестрам.

Макарий постоял, походил по крыльцу-Лидия не появлялась. Прошел моложавый штабной капитан, строго поглядел на него, но ничего не сказал. Макарий чуть-чуть засмущался, показалось, что все догадываются, чего он здесь слоняется. И он спустился в парк под липы. Там было почти сухо, лишь изредка срывались сверху капли.

- Здорово, ребята! - сказал он дружелюбным бодрым командирским тоном, каким, по его представлению, должен был говорить интеллигентный офицер с солдатами.

Ему ответили, но без бодрости, равнодушно.

Из окон второго этажа послышалась музыка.

Макарий поднял голову, ничего не заметил. Музыка как музыка. Должно быть, в офицерском собрании кто-то играл на рояле.

Макарий спросил, что они тут делают; ему ответили: с утра их потребовали в штаб полка за получением наград и они кружным путем, расспрашивая встречных, долго шли до имения, а теперь ждут и зябнут под дождем.

- Отчего же вас не зовут? - удивился Макарий и решил, что это происходит по причине их бестолковости. - Вы бы доложились начальству.

- Уже докладали, ваше благородие, - спокойно, с выражением каменного терпения объяснил ефрейтор. - Да, говорят, приехал командир бригады и сидит в офицерском собрании. Велено ждать.

- Как тебя зовут? - спросил Макарий.

- Штукатуров Иван Анисимович, - ответил ефрейтор с тем же выражением.

Едва ли он был намного старше Макария, у него было приятное простое лицо, в серых глазах и складке рта таилась твердость и что-то замутненное усталостью. Шинель сидела на нем ладно, без морщин. Несмотря на замутненность, Макарию он показался идеальным русским солдатом, защитником родной земли.

- Видно, хорошо служишь? - спросил Макарий. - За что награждать будут?

- За бой, - ответил ефрейтор. - Ротный сказал, положено шесть крестов на роту.

- Ну а за какой подвиг? - спросил Макарий, понимая, что Штукатуров из-за скромности не хочет распространяться о себе.

- Говорят, мы захватили у него три батареи - терпеливо объяснил ефрейтор. - Сам я не видел. Сам-то я думаю наоборот, что нас бьют. А вышло его побили.

Макарий знал, что результата боя солдат обычно не видит, и продолжал расспрашивать Штукатурова, чтобы выяснить, как происходит на земле то, что авиатор наблюдает сверху.

- Ты расскажи, Штукатуров, их благородию, - с усмешкой произнес один из нижних чинов.

- Что рассказывать, - ответил ефрейтор. - Батальонный приказал нам вправо занять позицию и окопаться. Впереди вовсю стреляли и шли оттуда раненые, кто так шел, а кто едва ноги волочил, опирался на винтовку. Окопались мы, а передняя рота возьми и побежи на нас. Мы пропустили их через себя и сами следом побежали. Около речки мы хотели остановиться, встретить его, но команды никто не слушал, да и командовать было некому. Ротного с нами не было, полуротный куда-то делся, только слышно было, как ругается подпрапорщик, но дела мало делал.