Красавица и ветеран

Саванна медленно опустила чашку с кофе на стол и удивленно обернулась к матери.

— Правда?

— Ну, не близко, естественно. Она была Памела Ли, а я — просто Джуди Калхун Кармайкл, только что приехавшая сюда из западновиргинского захолустного городка.

Саванна благоразумно воздержалась от замечания о том, что для большинства Дэнверс, по сути — такое же захолустье.

— Она что, была снобом?

— Ничуть. Она была очаровательной. Настоящей леди. Просто у нас были разные круги общения, пуговка.

— Как вы с ней познакомились?

Джуди кивнула на стену со своими наградными синими ленточками — туда, где между 1995 и 1997 годами висел простой, покрашенный белой краской деревянный крест.

— Ты никогда не задумывалась, почему здесь пропущен 1996 год?

— Задумывалась.

— Но ни разу не спрашивала.

— Решила, что у тебя были свои причины.

— Я соревновалась с Памелой Ли за эти ленточки начиная с 1987 года, когда мы с твоим отцом перебрались в Дэнверс. Ярмарка находилась близко, мою выпечку всегда хвалили, и я решила попробовать. В первый год одна из участниц шепнула мне, что Памелу Ли никому не победить. Она спонсор этого конкурса, предупреждали меня. Смотри, чтобы твои маффины не вышли лучше, чем у нее. Но знаешь, что? — Джуди улыбнулась Саванне. — Они-таки оказались лучше. Я не могла иначе.

Она указала на синюю ленточку в самом дальнем углу.

— В тот год Памела Ли впервые получила красную ленточку, которую вручали за второе место. Но она была истинной леди, Саванна. И наутро отправила мне дюжину белых, подкрашенных синим роз с короткой запиской: «Победил лучший».

— Она никогда не сдавалась. Из года в год мои булочки побеждали ее булочки, мое печенье побеждало ее печенье, а мои маффины побеждали ее маффины. И каждый год на моем крыльце всенепременно появлялись синие розы и короткое поздравление, чтобы я могла насладиться своей победой. Вот такая она была, Памела Ли.

Улыбаясь, Джуди осторожно, с нежностью тронула обрамляющие ленточки рамки.

— Девяносто шестой, — пробормотала Саванна дрогнувшим голосом. — Год, когда Памела Ли погибла в авиакатастрофе.

Когда мать, повернувшись, кивнула, в глазах ее блестели слезы.

— В тот год я не смогла заставить себя печь. Не смогла, и все. Зная, что бедный парень остался в своем большом доме один-одинешенек, без мамы и папы. Я пропустила тот год и в память о Памеле Ли, самой благородной леди из всех, что я знала, повесила этот маленький белый крест. Она научила меня, как с достоинством принимать поражение. Я никогда не забуду ее доброту, Саванна. — Джуди вытерла лицо уголком передника.

— Ох, мама, — произнесла Саванна сквозь слезы. — Я столько лет смотрела на этот крест и не знала.

Ее мать отщипнула кусочек теста, ловко слепила из него треугольник и уложила на разогретый и смазанный маслом противень.

— Ну, а теперь знаешь. Так что, пуговка, не обижай этого парня. Ты меня поняла?

— Конечно, мама.

— И сегодня отнеси ему мои булочки.

— Да, мэм.

Мать улыбнулась Саванне, а после вернулась к тесту.

— А когда будешь готова, — добавила она через плечо, — приведи его к нам на ужин.

***

Через несколько часов, разобрав свои заметки, Саванна отправила черновик в «Финикс Таймс». Не прошло и пятнадцати минут, как зазвонил телефон.

— Алло? Это Саванн…

— Кармайкл? Мэддокс Макнаб. Ничего не выйдет.

Моргнув, Саванна вышла на веранду и с упавшим сердцем присела на качели.

— Не выйдет?

— Я знаю, раньше ты занималась расследованиями, так что скажу прямо. То, что ты мне прислала — читателю неинтересно.

— Это история о том, как город отверг вернувшегося героя.

— Это депрессивная тягомотина. Людям будет неприятно читать и вспоминать, сколько раз им следовало быть подобрей к ветеранам.

Саванна мысленно хмыкнула. И что в этом плохого?

— Кому охота читать такое? Да никому. Четвертого июля мы хотим гордиться собой и своей страной. Нам нужен секс, нам нужен американский дух, а не разоблачительная статейка о том, как люди дерьмово обошлись с каким-то воякой.

Саванна толкнула кроссовком пол, и качели уныло скрипнули.

— Не знаю, — проговорила она. — Мне кажется, я подняла важную проблему.

— Для скандальной заметки — да. Для душещипательной истории — нет. — Он вздохнул. — Мне жаль, Кармайкл. Даже не знаю, можно ли…

Стоп. Паника подстегнула ее, снимая немоту, и она быстро заговорила:

— Я поняла вас, мистер Макнаб. Секс и американский дух. И я обеими руками за, сэр. Я все перепишу, только дайте мне время до завтра. Тема останется прежней, но подача будет другой.

— Тебе, наверное, стоит поискать другую работу, Кармайкл. Я не знаю, получится ли у тебя…

— Получится. Сэр, я себя знаю, и мне нужна эта работа. Я сделаю все, как надо. Ждите письма. Завтра.

И она поскорей отключилась, пока он не успел сказать что-то еще.

***

Ашер расхаживал по кабинету, точно зверь в клетке, убивая время до следующего визита Саванны Кармайкл. Дело в том, что он больше не мог уйти с головой в свои любимые книги. Даже Дженнифер Крузи подвела его, потому что все героини были Саванной, а все герои-красавцы были… нет, не им.