Красивая женщина умирает дважды

– ПВО, что ли, здесь раньше было, – просветила подруга, – но куда-то перенесли. Вояк больше нет, а дома остались. Из признаков цивилизации только магазин продуктовый.

– Ты бывала здесь?

– Ага. У Майка тут собственный дом! Ну, развалюха точнее. Чья-то бывшая дача. На что денег хватило.

Проехали мимо унылых жилых строений, свернули на еле видимую, усыпанную снегом дорогу.

Люська просвещала:

– Раньше только по пропускам было, и здесь какие-то хреновины стояли, чтоб за самолетами вражескими следить. Когда городок официально закрыли, оборудование вывезли, а земля ничья осталась. Но купить и строиться нельзя – Министерству обороны принадлежит. А места хорошие, лес, дубы! Вот местные и начали себе здесь дачки клепать. Простенькие, чтоб не жаль, если снесут. Майк такую снимает. Удобств ноль, зато свобода. И аренда всего пять тысяч в месяц.

Впереди – действительно рядок жалких, скособоченных лачуг. Выглядит совсем уныло и одиноко, народу – ни души. Надя совсем разволновалась: Димино строгое указание категорически не бывать в безлюдных местах она нарушила по всем статьям.

Подруга покосилась на ее побледневшее лицо, подбодрила:

– Да не ссы ты! Майк – парень свой! Гарик тоже норм чел. Тебе понравится. Твой Димочка (в тоне засквозило злорадство) сроду бы тебе четыреста штук на мотик не дал!

– И правильно сделал бы! – буркнула Надя.

– Вон, вон, к тому дому! Сигналь!

Но нажать на клаксон Митрофанова не успела – из лачужной калитки вышел им навстречу молодой бородач. Люська даже дожидаться не стала, пока Митрофанова притормозит, – выскочила из машины на ходу. Кинулась к парню на шею, завизжала:

– Здорова́, скиталец ты мой!

Надя припарковалась – носом в сугроб, как потом выезжать, непонятно. Забытый беспечной мамой Егорка захныкал в детском креслице (сиденье Митрофанова приобретала в расчете на собственного будущего младенца).

Люська вырвалась из объятий бородача, в руках телефон. Кинулась к ней (на сына ноль внимания):

– Надюх, Гарик написал. Просит за деньгами к автобусной остановке подскочить. Отсюда два километра. Он спешит, не хочет пешедралом.

Надя, уставшая, встревоженная, злая, что повесила на себя чужие, глупые проблемы, проворчала:

– Не поеду я никуда.

– Так не надо! Мы на «Бандите» сгоняем, а ты за Егоркой присмотри!

«То есть я вообще останусь одна? В этой страшной дыре?!»

Но бородатый Майк уже распахнул ворота, взревел мотором, вывел своего монстра. Люська с радостным визгом уселась сзади, крикнула:

– Ща! Чисто пять минут!

Мотоцикл, взрывая шинами снег и безжалостно виляя на скользкой дороге, помчался прочь.

Егорка в машине горько заплакал. Утешать малыша – или сначала все-таки перезвонить Диме?

Начать решила все же с отчаянно рыдающего ребенка. Села на заднее сиденье, рядышком, трясла погремушкой, успокаивала. Слезки на сморщенном личике высохли, Егорка начал неуверенно улыбаться.

– Сейчас твоя бестолковая мамочка придет, мотоцикл тебе привезет, – приговаривала Надя.

Пять минут вроде бы миновали, а рева мотора не слышно. Или остановка дальше, или пресловутый Гарик опаздывает. А может, просто болтают, целуются.

«Никогда больше не куплюсь на ее идеи безумные».

Погладила маленького по руке, прошептала:

– Может, мне и тебя усыновить? Чтобы в нормальной семье рос?

И тут снаружи мелькнула черная тень.

* * *

Надя ему так и не перезвонила. На звонки – тоже не отвечала. От редакции до «Южного-два» навигатор пообещал полчаса, но Дима надеялся домчаться минут за двадцать.

Гнал, злился на ветреную подругу. Попутно про Николая Рокотова размышлял. Он-то злой умысел подозревал. А парень, оказывается, Богдана Степановича на попечение взял. Ухаживал за ним. Удивительные расклады жизнь иногда подкидывает!

Про камеры наблюдения навигатор предупреждал, но Полуянов решил – плевать. Штрафы заставит Надьку заплатить – чтоб впредь его не обманывала. Да и когда сам на взводе, сумасшедшая скорость как-то успокаивает.

В поворот к «Южному-два» влетел с заносом на скорости девяносто – встречная машина, серый «Рено», еле смог увернуться. Но средний палец водитель успел взметнуть – подмигивать аварийкой, извиняясь, Дима не стал.

Скорость тоже не снизил и немедленно поплатился: ухнул брюхом авто в припорошенную снежком глубочайшую яму. Судя по скрежету, диск колесный тоже погнул. Едва выбрался из ловушки – сразу угодил в новую. Опять оглушающий треск. Теперь и бампер, кажется, пострадал. Вот это дороги – всего в шести километрах от Москвы! Но у него хотя бы кроссовер, как Надька-то на своем несерьезном «опельке» пробралась?

До точки оставалось полтора километра.

Зазвонил телефон. Люся. Ну, наконец-то.

– Да! – рыкнул Дима.

И услышал испуганный голос:

– Надя пропала!

* * *

Как ни старался уложиться в минимальное время, три минуты все равно потерял.

Наблюдательный пункт – во дворе пустующего дома наискосок.

Подбежать – уже тридцать секунд.

И на девчонку время потратил – упиралась, царапалась. Когда накрыл ей лицо маской с хлороформом, обмякла, но оказалась дико тяжелой. Еле дотащил до машины.