Красиво жить не запретишь

Скворцов тщетно, минут пять, крутил телефонный диск. Ночь на дворе, пусто и глухо. Набрал номер дежурного облуправления внутренних дел. Ответил майор Киричук, как всегда, корректный, готовый и выслушать, и помочь. Свой брат, сыщик в недавнем прошлом. Одолели болячки, потому только и оказался в дежурных.

— Приветствую, Валентин. Какие проблемы?

— Не могу выйти на группу, работающую над моим объектом.

— Сейчас попробую по рации связаться.

— Уже пробовал…

— У тебя рация, извини, хреновая.

— Минуту, я в кабинете Иволгина, если вдруг прервется связь.

— Тогда я даю отбой. Жди.

Положив трубку, Валентин впервые, а ведь далеко не новичок в угро, почувствовал, как часто и громко бухает сердце. Он был собран и зол. Понимая, что злость необходимо подавить в себе, впереди — напряженная работа, которая немыслима без ясной, трезвой головы, он позвонил Инне. Она ответила тотчас.

— Здравствуй, это я. Не разбудил?

— Нет-нет. А если бы трубку подняла мать?

— Естественно, дал бы отбой.

— Плутишка-зайка серенький. Ты откуда, с работы?

— Да. Извини, закрутился. Хотел услышать твой голос. Завтра позвоню.

— Завтра мы собирались в кино. Ладно, я только хочу спросить: а на свадьбу собственную ты найдешь время? Ты уже доложил начальству? Или ты отложил свадьбу до лучших времен?

— Каюсь, винюсь, я вообще, знаешь, кругом и во всем виноват. Завтра, видимо, будет у нас жарко, как и этой ночью. Но я непременно позвоню. Помню, люблю, целую. Прости, надо кончать, жду звонка.

— Валечка, береги себя. Мне очень тревожно. До звонка?

Телефон, еще хранящий тепло голоса, спокойного дыхания Инны, сразу же затрезвонил.

— Слушаю, Скворцов!

— Дежурный по управлению передал, что ты нас разыскиваешь.

— Вы далеко? Вышли на след?

— Увы! Этот пострел везде успел. Как в анекдоте: и тут его нет, и там его нет. Но — был! А мы в десяти минутах от вашей райрезиденции.

— Тогда, может, не по телефону? Крепко все закручивается и времени в обрез. Да и, сами знаете, «уши» есть и в наших кругах!

— Это — знаю. Лады, еду, тут на стреме есть кого оставить.

— Спасибо. Сейчас кофе приготовлю.

— Ну, нечего хозяйничать в чужом кабинете.

— Простите, но… Нет, нет, я не вам. Жду. Кофе будет.

— Так-так, ты уже здесь, без меня, приемчик устраиваешь, — Иволгин, хмурясь, пересек кабинет, остановился у стола. Взгляд майора, бесспорно, был далеко не мрачен, глаза скорее смеялись.

— Я подумал: человек ночью, с холода…

— Все правильно. Включай чайник, да воды вначале набери, там на дне осталось, а нас здесь соберется целый коллективчик. Сейчас будут начальник следственного отделения, пару наших орлов. Должен и Иванцив подъехать, послал за ним машину. Подполковник одобрил план действий. Ну, заяц, погоди!

Через десять минут они пили кофе, образуя довольно-таки живописную группу. Посторонний, попав в этот кабинет, вряд ли смог бы определить, кто и зачем здесь собрался в поздний час: возраст — разный, все — в гражданской одежде, кабинет невыразительный: на полке — бюст Пушкина, на стене — плакат-шутка о вреде курения. Но все они хорошо понимали друг друга, и, главное, умели думать вместе. Когда, наконец, определились в деталях совместной работы, Иволгин, как гостеприимный хозяин предложил:

— Может, еще по чашке кофе? Чтоб не зевалось…

Отказались все, кроме Иванцива. Валентин подчеркнуто старательно отмерил в довольно объемные, не кофейные керамические чашки по две чайные ложки растворимого индийского кофе, по ложке сахара, — в этом их вкусы были схожи, залил кипятком, размешал до появления пенки.

— Ты, Скворцов, способный малый, — заметил Иванцив. — Пора бы тебя женить, вполне созрел. Жену сумеешь обслужить.

— Я как раз думал…

— Ну, думки оставь, Валентин, до более спокойных времен. Сейчас не до лирики, — отрезал Иволгин.

— Жена в нашем деле не помеха — только психологическое затруднение, — судя по этим словам, Иванцив уже преодолел продолжительную горечь собственного развода.

— Не совращай парня, старый циник-философ. Ну, пошли? Кажется, ничего не упустили.

— Я думаю, следовало бы организовать пост в больнице, где находится ваша разведчица, — одеваясь, сказал Иванцив.

— Пост? Ну, все-таки у нас не сицилийская мафия, — проронил несколько скептически майор.

— Да, у нас — собственная. Но ты заметил, как наше здоровое советское общество упорно перенимает именно худшие образцы западной жизни? Доживешь, Валентин, может быть, до того, что и у нас мафия пойдет в открытую — стрелять, взрывать, похищать.

— Вот уж нет, я таким долгожителем быть не желаю, — отказался Скворцов. — А может, действительно нужен пост в больнице? Хотя Маша там под постоянным наблюдением, в этой палате — круглосуточно свет, неотлучно люди из персонала. И все же пост нужен! Раз — безопасность Маши, два — Федосюк сам либо некто из подосланных им мог узнать, что ее увезли без сознания, но живую. Зевак было при этом немало. Вот и выход на след. Поставим реанимацию на прослушивание?

— Уже сделано, — отозвался Иванцив. — Вы об охране позаботьтесь.