Красное золото

«Икарус», чихнув, остановился. Меня безо всяких потерь вынесло под легкий снежок в потоке скучившихся на задней площадке пассажиров в таких же как у меня неопределенного цвета и покроя куртках и стоптанной обуви. Но это разве давка! Вот, помню, когда в институт ездили, вот это давка была! Новый корпус гуманитарных факультетов располагался на юго-западной окраине, в богом забытой новостройке, и ходил туда всего один маршрут общественного транспорта. Проседавшие брюхом до асфальта несчастные рогатые троллейбусы очень живо напоминали банки с селедкой-иваси, когда нескольким сотням спешивших в одно и то же время на лекции студентов удавалось в эти машины втиснуться. И считалось за счастье, если после поездки сохранялась на одежде хотя бы пара пуговиц…

Здание архива, серое и унылое, по фасаду занимало полквартала и ограничивалось выступающими в сторону проезжей части полукруглыми башнями, отчего в целом напоминало мрачные феодальные замки времен Гуго Капета, какими их изображают в штатовских псевдоисторических фильмах. Очевидно, проектировавший это сооружение архитектор либо был отчаянно влюблен в Средние века, либо являлся изрядным мизантропом. Сходство с цитаделью какого-нибудь лендлорда усиливалось почти полным отсутствием окон и узким, стрельчатой формы, центральным входом — только вместо закованного в тусклый металл ландскнехта с алебардой или, скажем, бородатого йомена с огромным, в рост человека, гибким луком, топтался там, в глубокой нише, неопределенного возраста малый в пятнистом армейском камуфляже и дымил вонючей отечественной сигареткой, сплевывая под ноги себе и прохожим. Ну, в этом мы от времен феодализма недалеко ушли. Можно сказать — там и сидим… Помню, этот страж ворот как-то не хотел выпускать меня из здания, когда я в очередной раз засиделся дольше обычного, мотивируя это тем, что он устал («Караул устал!» — объявил матрос Железняк депутатам Учредительного собрания и оное собрание разогнал) и ему «в лом за ключом бежать». «Бежать» ему до вахты, где хранились ключи, было при этом метра три. Таких людей встречается почему-то очень много именно среди охранников всех мастей. А впрочем, это вполне понятно: делать он ничего не умеет, жена дома пилит, футбол рекламой прерывают… В общем, мучается человек несказанно от ненужности своей и общежитейской неустроенности. А здесь — другое дело! Пост доверили, курточку выдали, как Буратине — сразу ощущается значимость личности и ее примат над всеми оными, через охраняемый этой личностью пост проходящими. И стоит добрый молодец — грудь колесом, ноги шире плеч — помойку какую-нибудь сторожит, комплексы свои реализует. Чем не средневековье? Ленин в каком-то смысле верно говорил, что Россия перепрыгнула из феодализма в социализм, минуя стадию капиталистического общества. Только забыл указать, что без этой стадии социалистическая явь от дремучего феодализма отличается только наличием метрополитена и атомной бомбы… И никуда нам от этой дикости и варварства не деться еще очень долго.

Во время учебы в институте я первое время занимался историей Северной Америки, точнее — историей гражданской войны между Севером и Югом. Тема — интереснейшая, а у нас о тех событиях никто ничегошеньки не знает, а если и знает, то исключительно по «Унесенным ветром». Книга замечательная, спору нет. Маргарет Митчелл — спасибо от лица человечества. Только пишет она в основном о судьбах отдельных людей, события же идут не более чем фоном, когда — занимательным, когда — трагичным, но именно — фоном. А между тем эти события и сами по себе достойны отдельного пристальнейшего беспристрастного изучения. Вот этим-то я и пытался заниматься два первых года обучения в институте.

А потом понял, что тему мне придется, к величайшему моему сожалению, поменять, ибо нельзя работать серьезно, не имея возможности пользоваться историческими источниками. А откуда, скажите на милость, в нашем городе могут взяться документы о дипломатических проблемах и военных действиях, приключившихся мало того, что почти сто сорок лет назад, так еще и на другой стороне планеты? А если бы и нашлись — так я английский знаю только в пределах ненормативной лексики из голливудских боевиков. Конечно, и генерал Ли, и генерал Шерманн могли теми же словечками пользоваться, и даже наверняка пользовались — под Геттисбергом, например. Но изучать-то приходится не устные сообщения, ибо диктофонов тогда и в помине не было. А всевозможные донесения они, надо полагать, писали вполне литературно, то есть — для меня совершенно не читабельно…