Красные и белые. На краю океана

За дверью послышался шум, часовые не пускали кого-то сюда.

— Узнайте, кто там, — приказал адъютанту Войцеховский.

Но тут дверь приоткрылась, в буфет ворвался высокий человек в полушубке. Заиндевелый башлык прикрывал его лицо. Сразу, как к хорошо знакомому, вошедший направился к Войцеховскому.

— У меня чрезвычайной важности дело. Я адъютант верховного правителя России. Здравствуйте, ваше превосходительство! Не узнаете?

Ротмистр Долгуш.ин! — вскочил с места Войцеховский.— Доброе утро, Сергей Петрович. Вот неожиданная встреча.

Теперь никто не знает, что ожидает его. — Долгушин содрал с правой руки перчатку и, не желая щадить настроения генерала, сообщил: — Верховный правитель, адмирал Александр Васильевич Колчак, расстрелян большевиками...

Войцеховский охнул, размашисто перекрестился. Потом спросил недоверчиво:

— У вас, ротмистр, сведения верные?

Вместе с адмиралом расстрелян премьер-министр Пепеляев. Это произошло два часа назад.

— Мы опоздали его спасти...

Мы слишком торопились, ваше превосходительство, и спешка ускорила его гибель. Я там делал все, чтобы освободить Александра Васильевича. Сколотил группу смельчаков, подготовил нападение на тюрьму. Я установил связь с офицерами егерского батальона, охранявшего адмирала. Они должны были передать мне Колчака, когда его поведут на допрос. Увы! Ничего не получилось.

— Я разрушу этот проклятый город, каждую пядь его улиц я залью кровью красных! — забушевал Войцеховский.

Одну минуту, ваше превосходительство, — остановил генерала Долгушин. Соотношение сил изменилось в пользу противника. Ночью из тайги к Иркутску подошли партизаны, целая армия. По набережной Ангары воздвигнуты баррикады. Заминированы подходы к городу, да и сама Ангара тоже. Нам не овладеть городом без невосполнимых потерь. Если мы и победим, то это будет напрасной победой.

Воицеховскин насупился при последних словах ротмистра.

Генерал Каппель тоже сожалел о напрасных победах — пробормотал он.

— Как? И Каппель умер?

— Смерть стоит у нас за спиной! Но то, что вы предлагаете, ротмистр, неприемлемо для нас.

— Я еще ничего не предложил.

— Что же вы советуете, ротмистр?

— Пробиваться на восток. Минуя Иркутск, идти на Байкал и дальше в Читу на соединение с войсками атамана Семенова.

21

Андрей проснулся от неестественной тишины: снег прекратился, костер погас, на зеленеющем небе темнели лиственницы. Лошади стояли, словно высеченные из белого мрамора. Спящих партизан замело сугробами. На другой стороне костра спал Бато, при каждом вздохе с острой его бородки осыпалась куржавина.

Андрей восстановил в памяти цепь событий вчерашнего дня. Все стало четким, приобрело очертания.

Как только в Иркутске узнали, что каппелевцы уходят на Байкал, ревком на преследование их направил партизанскую армию Зверева.

Каппелевцы уходили двумя отрядами: первый, под командой генерала Сукина, шел на северную сторону Байкала, другой, с генералом Войцеховским, полковником Юрьевым и ротмистром Долгушиным, — на юг, вдоль линии железной дороги.

Сукина преследовали иркутские рабочие дружины, Войце-ховского — партизаны. Головным партизанским отрядом командовал Бато.

Не пропустить каппелевцев за Байкал, разгромить их как последнюю силу колчаковщины, — такую задачу поставил партизанам Иркутский ревком. Андрей Шурмин гордился тем, что участвует в ее решении.

Партизаны просыпались, вздували костры. Запахло махоркой, послышался сочный сибирский говор. Кто-то, проваливаясь по грудь в снег, пошел за сушняком.

Проснулся и Бато, размял затекшие ноги, натянул меховые торбаса. Спросил у Андрея:

— Дозоры давно проверял?

— Вскоре после полуночи.

Бато недовольно покачал головой:

— Смотреть надо, Андрей. Каппелевцы неслышно могут подойти, перебьют дозорных, как рябчиков. Водку пей — башку держи трезвой; с девками балуйся — врага не забывай!

Запахло жареной медвежатиной. Бато пил чай, разговаривал с партизанами, отдавал приказы. Он мог делать несколько дел одновременно.

— Каппелевцы не сойдут на какую-нибудь неизвестную тропиночку? Не ускользнут, не замеченные нашими дозорами? — спросил Андрей проводника-охотника.

и ^Ку да им повернуть, паря? — усмехнулся проводник,— На Байкал, кроме этой, иных стежек нет. Как задует, закрутит култук или сарма, от нашей тропинки и следа не останется. Култук да сарма — спрыгнешь с ума.

Любит каждый кулик свое болото хвалить.

Байкал не болото. С Байкалом, паря, шутить не след,— обиделся проводник. /

Четыре ветра издревле шумят над Байкалом. Самый страшный -сарма буйствует на Малом море, во время сармы все живое скрывается в потайные места, омулевые косяки уходят в глубину, люди стараются не выходить из домов.

Из устья реки Баргузин дует одноименный ветер, он продувает всю серединную часть Байкала, разводя сильную волну. Бывалые рыбаки отсиживаются в этот час на берегу.

И третий ветер часто шумит над Байкалом. Он летит со стороны Верхней Ангары и называется ангарой.

А с юго-запада движется жесточайшей силы култук — с дождями, туманами. Грозен Байкал в час култука.

Бато перебросил через плечо винчестер, натянул меховые рукавицы.