Красный дождь

В голове всплыло совсем смутное воспоминание: огромное развесистое дерево, почти совсем закрывшее небо; черные изогнутые ветки, переплетающиеся подобно змеям; красные капли, падающие сверху ему на лицо. Теплые.

Убийца нахмурился, отгоняя воспоминание. Оно никогда не доставляло ему удовольствия: было слишком личным. Он предпочел бы забыть его навсегда, но подсознание раз за разом вытаскивало его на поверхность. Что там говорили люди вокруг? Люди, которых он не видел, но чье присутствие и чье напряжение ощущал.

– Выпал из окна…

– Говорят, жена…

– Крови-то сколько!

Обрывки реплик наплывали со всех сторон, накатывали тяжелыми волнами, заставляя Убийцу вздрагивать как от прикосновения медуз. Что-то начинало переполнять его, поднимаясь из низа живота. Мерзкое, липкое ощущение, похожее одновременно на страх и ненависть.

Он вдруг заметил, что на указательном пальце появился порез и из него выступила кровь. Убийца положил нож и подошел к аптечке, чтобы достать пластырь и йод. Обработав ранку, он вернулся за стол, сменил брусок на другой, с более мелким зерном, и снова принялся за дело. Око за око, зуб за зуб – это правило он усвоил раньше остальных.

* * *

Квартира Меркальских находилась на девятом этаже, и Самсонов скрепя сердце воспользовался лифтом. Его низкое, прерываемое резкими щелчками гудение напоминало сытое урчание хищника. Даже запах наводил на мысли о логове какого-нибудь крупного кошачьего.

Нажав кнопку звонка, Самсонов услышал птичью трель, и через несколько секунд дверь приоткрылась.

– Да? – проговорила через цепочку молодая женщина с грудным ребенком на руках.

– Старший лейтенант Самсонов, – следователь показал удостоверение. – Могу я поговорить с Андреем Витальевичем?

Женщина недоуменно нахмурилась:

– С кем?

– С Меркальским. А вы кто?

– Мы с мужем снимаем эту квартиру.

– У Меркальских?

– Ну да. Только мы имеем дело с Александром, а не с… как вы сказали?

– Андреем Витальевичем. Давно снимаете?

– С декабря.

– А где Меркальские живут, не знаете?

Женщина покачала головой. Цепочку она так и не сняла, из квартиры тянуло щами. Ребенок начал скулить.

– Телефон Александра есть? – спросил полицейский.

– Да. Сейчас принесу.

Через пять минут Самсонов уже спускался по лестнице. Значит, у Меркальских была другая квартира, где никто из них прописан не был. Надо позвонить сыну психолога и договориться о встрече. Этим старший лейтенант занялся, сев в машину. Однако Александр Меркальский трубку не брал, и Самсонов решил сначала съездить к Борису Анисимову.

Бывший воспитанник детдома жил в получасе езды на северо-восток. Город все больше погружался в какое-то мрачное марево надвигающейся грозы. Дождь шел то сильнее, то слабее – но лишь затем, чтобы через полчаса припустить с новой силой. Небо теперь походило на клубящийся над крышами дым. Парило так, что казалось, воздух наполнен какой-то гарью. Смесь пыли, паров бензина и влаги сдавливала легкие. И все равно приходилось ходить в тонкой ветровке, чтобы скрыть кобуру с оружием.

Самсонову почему-то пришла на память история пророка Ионы, который был выброшен в море, где его проглотил кит. Трое суток Иона молился Господу в его чреве и затем был выброшен на берег. Наверное, в желудке гигантского млекопитающего было еще хуже, чем в городе сейчас, но реально представить нечто более угнетающее было трудно. Самсонову приходилось регулярно вытирать катящийся по лицу и шее пот, и ему иногда казалось, что воздух просто кончился и остался один вакуум.

Дом Анисимова – пятиэтажная хрущевка – стоял в густой тени кленов и серебристых ив. Самсонов оставил машину неподалеку и набрал на домофоне номер квартиры.

– Кто? – раздался мужской голос.

– Старший лейтенант Самсонов, полиция. Мне нужно поговорить с Борисом Борисовичем Анисимовым.

– Входите. – Замок пискнул и открылся.

Самсонов вошел в подъезд с наслаждением: здесь было хоть ненамного, но прохладнее, чем на улице и тем более в салоне автомобиля.

На втором этаже дверь была открыта, и на пороге стоял высокий худощавый мужчина с длинными волосами, собранными на затылке в хвост. Его видневшиеся из-под коротких рукавов футболки предплечья покрывала цветная татуировка. Самсонов разглядел каких-то фантастических птиц и змей.

– Вы Борис Анисимов? – спросил он мужчину.

– Я.

Самсонов показал удостоверение.

– Ну, заходите, – пригласил Анисимов, посторонившись.

– Вы знаете Корчакову, Нестерову, Ляпину, Жмыхову, Кремниеву, Верескову, Симохину, Пахомову? – спросил Самсонов, проходя в гостиную. Квартира была однокомнатная, и половину помещения занимал разложенный диван, укрытый клетчатым пледом. – Говорят вам о чем-нибудь эти фамилии?

– Некоторые знакомы.

– Какие?

Самсонов и Анисимов остановились посреди гостиной напротив друг друга.

– Корчакова и Жмыхова. Кажется, такие фамилии были у двух девчонок, с которыми я рос в детском доме.

– Кажется, играя с одной из них, вы выпали из окна?

Анисимов усмехнулся:

– Было дело. До сих пор прихрамываю. Ногу сломал. А к чему эти вопросы?

– Корчакову убили.

Анисимов приподнял брови. Его высокий лоб собрался мелкими морщинками.