Красный, как жизнь

Коля развернул камеру на полицейскую машину, несущуюся к нам.

– А вот еще одна, – добавил Макс, показывая в другую сторону.

– Ух ты, здорово. Полицаи тоже в сюжете пригодятся… – усмехнулся Коля, но не успел сделать красивую панораму.

Полицейские машины блокировали нас.

Из машин вышли офицеры в блестящей форме, как будто только что вернулись с парада. Их было четверо против нас троих. У них были дубинки и пистолеты в кобурах. У нас – только честные лица. Один из полицейских, по виду старший по званию, что-то строго спросил.

– Что он говорит? – спросил я у Макса.

– Он, кажется… Спрашивает разрешение на съемку… – неуверенно ответил Макс.

Мальчик из приличной русско-еврейской семьи должен был знать английский назубок. Он всегда утверждал, что знает только английский, но зато близко к совершенству.

– Какое, на хрен, разрешение? – спросил Коля тоном, не предвещавшим ничего хорошего. Морпех в душе, он дрался по любому поводу. – Народ кругом снимает почем зря… – и он широким жестом указал на гуляющих туристов.

Офицер сообщил нам нечто очень строгое.

– Что он говорит? – повторил я.

– Не пойму, акцент у него французский… – сказал Макс.

Полицейский положил руку на камеру и указал в машину.

– А ну, не трожь камеру! – прорычал Коля, но я успел поймать его за рукав.

– Может, ему сунуть? – тихо спросил Макс.

– Ну, сунь, – ответил я. – Сколько дашь?

– Ну, франков сто, наверное, хватит?

– Тогда нас точно посадят, – сказал я. – В Монте-Карло чашка кофе стоит двести. Я заметил.

Полицейским надоел спор странных чужаков, и нам решительно указали в машины. Коля в обнимку со штативом и камерой уселся в одну, мы с Максом залезли в другую.

Отделение полиции оказалось чуть не за углом.

Первым делом у Коли отняли камеру и штатив. Нам стоило больших усилий спасти дежурного офицера от драки с оператором-морпехом. Придерживая Колю за собой, мы кое-как спросили, в чем дело и в чем нас, вообще мирных граждан, обвиняют.

– Poland? Bulgarian? Rumanian?

– Русские мы! – рявкнул Коля.

Дежурный сунул нам лист с гербом княжества и занялся протоколом.

Потрепанная бумажка сообщала: в княжестве Монако профессиональная видеосъемка со штатива возможна только после официального разрешения Министерства иностранных дел и уплаты специального сбора. Лица, нарушившие данное правило, подлежат штрафу в размере десяти тысяч долларов с выдворением за границы княжества. В случае неуплаты штрафа означенные лица подлежат аресту до десяти суток, с конфискацией съемочной техники.

– Макс, сколько у тебя с собой? – спросил я.

– Долларов триста…

– Значит, пятьсот имеешь, – сказал я. – Коля, у тебя сколько?

– Да столько же примерно…

– Итого, с моими наскребем тысячу… Где еще девять брать?

– Надо Кириллу позвонить, это его проблема, мы для него снимаем… – сказал Макс.

Я напомнил, что Кирилл не просил снимать сюжет в Монте-Карло. Это мы сами придумали. И проблема эта теперь наша.

– Что за невезуха! – закручинился Коля. – Первый раз в жизни попасть в ментовку – и в Монте-Карло… Стыдоба. Все детство отгулял без детской комнаты милиции.

– Ни одного привода?! – удивился Макс.

– Нет, догнать не могли…

– Везет, а меня…

– Коллеги, воспоминания оставим для свободы, – сказал я. – Вы отчетливо понимаете, в какую передрягу мы попали?

Коля задумался и помрачнел.

Да, ситуация была – хуже не придумаешь.

То есть совсем некуда. Денег, чтобы заплатить штраф, у нас не было, и взять их неоткуда. Значит, технику у нас изымают. И конечно, для профилактики посадят. Ну, пусть на сутки. Это значит, что автобус уходит без нас. Денег, чтобы купить билет на другой, у нас хватит. Но ехать на Лазурный Берег без камеры и съемок – бессмысленно. Выходит, надо возвращаться в Вену.

Но что там делать неделю до самолета? На что жить? А что мы скажем нашему спонсору, который заплатил аванс?

Хуже всего, что возвращаться домой нельзя.

Если мы приедем без техники, нас выгонят с таким треском, что будет слышно до Москвы. И больше трех идиотов, которые умудрились потерять дорогущее оборудование, не возьмут никуда, даже на кабельное телевидение. Наши имена войдут в историю как пример законченной глупости и головотяпства. На нашем горьком примере будут учиться молодые.

Но нам, всеми забытым, будет от этого не легче.

Коля пойдет снимать свадьбы. А нам с Максом куда деваться?

Это конец. Всему. Конец карьеры. Можно идти торговать в ларек шавермой.

Первым всю глубину пропасти, в которую мы свалились, осознал Макс.

– Папа меня убьет, – тихо сказал он.

Папа у Макса был боевой офицер, и шанс, что сыночка он может расстрелять перед строем родственников, был.

– Я требую консула! Нет, посла! – закричал Коля, вскочив.

Мы его утихомирили.

– Что делать-то? – спросил Макс немного нервно.

– Ты знаток английского английского – требуй, чтоб нам вызвали начальника отделения, – сказал я.

Макс стал уверять, что у них такой акцент, что разобрать невозможно. Но Коля показал ему кулак.

Офицер долго не мог понять, что ему толкует этот русский. А когда понял, усмехнулся и что-то быстро сказал по селекторной связи.

Начальник полиции, или кто он там, не заставил себя ждать.