Красота как наказание

– Как же Роман Станиславович испугался за Вас! Не нужно было идти на чердак, – покачала она головой. – Это нехорошее место. Проклятое.

Анна перестала жевать и внимательно посмотрела на домработницу. Под глазами женщины залегли темные круги, на лице не было и тени дежурной улыбки. Кто бы мог подумать, что бесстрастная и неразговорчивая Елена верит в сверхъестественные вещи…

– Проклятое место, говорите?

Та кивнула.

– Почему?

– Ну а как иначе? Там умерла мать Романа Станиславовича, а Маргарита покончила с собой. А вчера стало плохо Вам.

– Вы уверены, что Маргарита прыгнула сама? – прямо спросила Анна.

Елена замешкалась и опустила глаза.

– Ну, я не видела, как она умерла. Если бы ее толкнули, убийцу стали бы искать… Разве нет?

Анна промолчала. Покончив с завтраком, быстро выпроводила домработницу и занялась уборкой сама, надеясь, что сможет отвлечься от грустных мыслей. Но голова кружилась, в глазах темнело и в конце концов она без сил опустилась на кровать. От безысходности хотелось плакать. Она почувствовала себя такой же беспомощной и одинокой, как после смерти родителей, и боялась снова впасть в глубокую депрессию.

Может быть, Лидия сможет что-нибудь прояснить?

В душе зажегся огонек надежды, и Анна решительно вышла из комнаты. Проходя мимо гостиной, заметила небрежно брошенную на диван куртку мужа. Он что, не на работе? Она замерла возле лестницы и взглянула наверх. Доверившись интуиции, осторожно поднялась по ступеням на второй этаж. Кругом стояла такая тишина, что она слышала собственное дыхание. Внутри все переворачивалось от волнения. Последняя дверь в конце коридора была открыта настежь. Сердце застучало сильнее.

Роман в черной комнате?

Анна шла медленно, на цыпочках, молясь, чтобы под ногами не скрипнула половица.

Так, осторожно, слева тяжелый канделябр, справа – картина. Хоть бы не задеть! Еще один шаг, почти на месте. Единственное окно было наглухо закрыто жалюзи, отчего в коридоре царил полумрак. От нервного напряжения дрожали руки.

– Не получается жить без тебя, – услышала Анна хриплый голос мужа, и замерла на месте, как громом пораженная.

– Все было ошибкой! Почему я не прыгнул следом за тобой?

Она осторожно заглянула в приоткрытую дверь и увидела Романа. Он сидел на диване с опущенной головой и в отчаянии теребил волосы. Одетого во все черное, его было сложно различить на темном фоне комнаты.

Значит, не может жить без нее. Неужели Роман так сильно любил Маргариту, что ее смерть оказалась непереносимым ударом? Такое ощущение, что он обращается к любимой, а не к сестре…

– Я виноват. Черт побери, только я во всем виноват! Приди за мной, слышишь? Приди, умоляю. Я устал…

Послышался какой-то шорох и Анна, испугавшись, бросилась прочь. Только в гостиной остановилась, чтобы отдышаться.

Роман любил Маргариту не как сестру! А еще он виноват в ее смерти.

Эта мысль пробудила страх, клубком скрутившийся в животе. Нервы натянулись, как струна, а чувства обострились в ожидании опасности.

Муж психически нездоров – раз. Любил свою сестру не братской любовью – два. И, скорее всего, он – убийца. Это три.

Мысли каруселью кружились в голове, сводя с ума.

Убийца, убийца, убийца…

Она с трудом доползла до спальни. Открыла дверь и обессиленно привалилась к ней с обратной стороны. Надо уходить. Бежать отсюда, пока есть возможность! Если Роман действительно убийца, ему ничего не стоит избавиться и от нее. Хватило же ума пойти с ним на чердак! А если бы Роман поступил с ней так же, как с Маргаритой? Да она даже охнуть бы не успела, улетела бы, как пушинка!

Анна зажмурилась и наморщила лоб, пытаясь упорядочить мысли, но в голове была каша. Страх расползался по телу, превращаясь в панику. Хотелось немедленно собрать вещи и уехать, но она сдержалась. Роман потребует объяснений, и что она скажет? Какой бы ни нашла аргумент, он все равно найдет способ удержать ее. Она не сможет прямо обвинить его в убийстве – нет никаких доказательств. А если Роман поймет, что ей все известно, живой отсюда она уже не выйдет.

Как притвориться, выиграть время? Дорога каждая минута!

Если бы вы были живы, то смогли бы защитить меня.

Анна доковыляла до кровати, выдвинула ящик тумбочки и достала фотографии. Это все, что осталось от родителей. Доказательство того, что когда-то ее обнимали ласковые материнские руки, что когда-то она касалась колючей отцовской щеки. Подтверждение того, что они действительно существовали, а не привиделись. Перед глазами пронеслись образы из прошлого:

– Спокойной ночи! – Маленькие руки крепко обвивают материнскую шею.

– Спокойной ночи, милая. Постарайся не раскрываться!

В комнате гаснет свет, и, улыбаясь, Анна сонно бормочет:

– Ты же все равно укроешь меня утром.