Краткий экскурс не в свое дело

– Боюсь, что пропажа писем Майи, ставших уликой в деле Суворова, ее рук дело. И ей за это хорошо заплатили. Только она не подозревала, что развязка будет смертельной. Можете считать это моими домыслами, но, по сути, она сбежала от страха быть обвиненной в пособничестве убийце. Зачем ей было уверять следствие, что покойная жена Суворова флиртовала на стороне?… Надо с ней поговорить. А заодно и с поварихой. Верочка вполне могла и ее убедить держаться этой версии. Так, мол, Владимиру Сергеичу меньше дадут, если признают виновным в убийстве. А не признают – меньше жену жалеть будет. Допустим, я права. Тогда по чьему указанию действовала Верочка?

– Что ты на меня так смотришь? – Наташка нервно передернулась. – Я-то уж точно никому никаких указаний не давала. Ты не могла бы испепелять взглядом… например, Петюнчика? У него лысина намечается. Может, от твоего взгляда волосы прорастут?

– Где это у меня лысина? – Летчик дважды провел рукой по густым аккуратно подстриженным волосам.

– А что, нет? Значит, просто отсвечивает. Показалось. Вечно отвлекаешь внимание по пустякам! Ты лучше скажи: знаешь, где живет эта молодая стерва?

– Ну точно не знаю – где-то рядом, в поселке. Но это можно выяснить. У поварихи – ее Раисой зовут, ей лет пятьдесят, и она в доме Суворовых живет или у Лидии Федоровны…

– Все, остановись, – попросила я Петра. – А как тебе показалась экономка?

– Нормально! У нее все четко расписано, как в армии. Злая, но деловая и чаще справедливая. Типичная старая дева.

– То есть как? Почему старая дева? – Мое возмущение переливалось через край.

– Поверь, я в этом не виноват, – хмыкнул летчик.

Наташка оживилась:

– Выходит, у нее тоже было непорочное зачатие. Ир, как у вашей кошки…

Петр Васильевич молча хлопал ресницами и пытался что-то соображать. Но это оказалось ему не под силу.

– Не мучайся, родной, – сжалилась Наташка. – И тебе, и нам достоверно известно, что у нее есть сын по имени Марк, Маркуша… Суворов купил ему квартиру и выкинул на вольные хлеба, которые тот наверняка уже вытоптал. Жил-то при мамочке за счет Суворова. Кстати, почему бы и ему не стать кандидатом на похищение писем? В свое время домогался Майи, обломался и решил отомстить и ей, и Суворову. Чем плоха версия?

– Никто не говорит, что она плоха, – кисло улыбнулась я. – Просто это как-то неправдоподобно. Не вяжется с его характеристикой, данной Викторией… Странно, почему тебе, Петр, Суворов не поведал о Марке? С Лидией Федоровной-то все как раз ясно – после ссоры между Марком и Владимиром она запретила сыну появляться в доме и упоминать о нем кому бы то ни было… А тебе Володька вообще не рассказывал историю своей семьи? – обратилась я к вспотевшему летчику, в раздумьях полезшему в карман за платком и опять вытянувшему стодолларовую купюру. Не надоест же человеку повторять одно и то же!

На этот раз он, не глядя, успел смять ее и оглянулся в поисках корзинки для мусора.

– Швыряй сюда, – Наташка услужливо оттопырила карман своего блузона, и летчик немного оторопел. – Уверена, ты просто мстишь Соединенным Штатам за американский образ жизни. Швыряй, швыряй. Я за тебя им отомщу. Поменяю для тебя эту бумажку на российские рубли. А пусть знают!

Летчик внимательно наблюдал за тем, как Наталья аккуратно разглаживает сто долларов, затем проводил взглядом купюру до ее кармана, махнул рукой и снова полез за платком. Только в другой карман.

– Ты так и не ответил мне, – напомнила я Петру о вопросе, касающемся семейной истории Суворовых.

– Да… – послышалось из-под носового платка размером с небольшую наволочку. – Я понял, Владимиру Сергеичу не очень приятны старые воспоминания. Смерть матери, а через две недели – жены. Пять лет назад погиб отец. Хотели украсть дочь… Он не останавливался на таких вещах подробно. Ты думаешь, все это имеет какое-то отношение к нынешней трагедии?

– Уверена, что так оно и есть, – прошептала я. – Видишь ли, у меня хорошо развита интуиция. Порой не могу обосновать свои выводы доказательствами, но уверенность в собственной правоте ощущаю четко. Еще ни разу не ошибалась. Наташка, прости меня, но наше безмятежное плавание кончилось с того момента, как стало ясно: мы везем с собой бесценный груз – девочку. У преступников – скорее всего, злоумышленник был не один – мог быть тонкий расчет, что такой человек, как Суворов, не даст окончательно засадить себя за решетку. Вдруг в процессе следствия докопаются до истины, о которой никому, кроме них и Суворова, не известно? В то же время преступники боялись, что на свободе Суворов сможет до них добраться. Необходимо время замести следы. Этому вполне бы поспособствовал кратковременный арест Суворова… Я только боюсь одного: вдруг кто-то прямо подал Суворову идею бежать и даже подсказал, куда именно, чтобы иметь возможность полностью контролировать его действия…

Закончить я не успела.